Тайна древнего замка - Эрик Вальц

— И что в этом такого замечательного?

— То, что он будет принимать неправильные решения.

— Это вопрос точки зрения.

— А чья точка зрения играет роль в этом вопросе? Только герцога. Бурхард уже много лет посылает на войну одно войско за другим, и тут появляется Эстульф, который отказывается предоставить ему солдат. Граф, как и любой человек, может потратить деньги всего один раз, либо на одно, либо на другое, либо на войну с комарами, либо на войну с Венгрией. Нет, Элисия, для Эстульфа это добром не кончится. А я, проверенный в боях воин, победитель язычников, я буду рядом.

Конечно, Бальдур излишне хвастался своими военными достижениями, но я вынуждена была признать, что в его словах была доля истины, по крайней мере в том, что касалось отношения к нему герцога. И его странный план, насколько я могла судить, имел некоторые шансы на успех. Герцог, несомненно, попытается повлиять на ситуацию. И для этого ему придется прибегнуть к помощи Мальвина.

Что до Мальвина… Мы тайно встречаемся почти каждый день, ведь Бальдур тратит все свое время на конные прогулки и охоту, он уезжает из замка утром и возвращается вечером. Я не знаю, что он делает за пределами крепостных стен, как по мне, так пусть перестреляет хоть всех кабанов в Швабии, главное, что мы с Мальвином можем быть вместе. Остальные тоже не мешают нам. Я стала изгоем в собственном замке, и, кроме Бильгильдис, которая навещает меня по разу в день, и трех моих «Ф», у меня никого нет. Моя отчужденность, отстраненность от всего, что происходит в замке, связана с планом Бальдура. Мой же план — Мальвин. И за это я презираю себя. Мальвин должен быть лишь мужчиной, которого я люблю, но как мне отделить возлюбленного моего от того человека, который ищет убийцу моего отца? Человека, которому вместе со мной предстоит выполнить волю моего отца?

Когда я рассказала Мальвину о том, что кто-то проник в мою комнату и пытался убить меня, он был очень взволнован. Его искренняя забота обо мне дарит мне счастье, и мне радостно видеть, как Мальвин беспокоится обо мне. И в то же время — сколь бы омерзительна ни была эта мысль, — на мгновение мне подумалось, что эта неудачная попытка убийства сыграла мне на руку, позволив настроить Мальвина против Эстульфа. Я не хочу влиять на мнение Мальвина, это осквернило бы наши отношения, но надеюсь на его поддержку, и он это прекрасно понимает.

И когда мы занимаемся любовью, два вопроса, точно стервятники, кружат над нашими сплетенными в порыве страсти телами: «Сможет ли Мальвин оправдать Эстульфа? Смогу ли я простить ему это?» И вот, грядущее в виде этих вопросов настигло нас. А ведь поначалу оно казалось столь лучезарным.

Но за прошедшие часы что-то изменилось. Я думаю о двух вещах, которые уже некоторое время беспокоили меня, но я никак не могла понять, о чем идет речь.

Во-первых, меня неотступно преследует какое-то странное воспоминание: комната без окон, в ней стоит мой отец. Я называю этот образ воспоминанием, а не сном, потому что, хоть я и увидела его впервые, когда находилась где-то на грани между сном и явью, эта картина вновь и вновь предстает пред моим внутренним взором. Она возникает в моей голове совершенно неожиданно, когда я занимаюсь какими-то повседневными делами, например вязанием. И я не могу понять, почему этот образ преследует меня. Долгое время это не давало мне покоя, но сегодня утром, проснувшись, я вдруг поняла, что это не выдумка, нет, эта комната действительно находится в нашем замке, и она позволит пролить свет на убийство моего отца.

Во-вторых, с сегодняшнего дня Мальвин — уже не просто мой любовник, мой возлюбленный, герой, который отомстит за смерть моего отца. Мальвин — отец моего ребенка.

Я беременна. Вот уже несколько дней я чувствовала, что мое тело изменилось, но только сегодня я поверила в это до конца. Хотела бы я, чтобы Мальвин первым узнал об этом, но вначале я поговорила с Бильгильдис. Она думала, что отец ребенка — тот мужчина, которого она прислала ко мне. И тогда мне пришлось рассказать ей правду. Если я кому-то и доверяю, так это Бильгильдис.

Что скажет Мальвин? И как ребенок повлияет на наши отношения? Что сделает Бальдур? Он даже не подозревает, что ребенок не от него, но мне кажется, что моя тайна очевидна для всех, даже для моего мужа, который так уверен в себе. Я понятия не имею, как дитя, что растет в моем чреве, повлияет и на меня, и на Мальвина, и на Бальдура.

Я так счастлива, но в то же время и напугана. Я знаю, что должна быть осторожна, но на глазах у всего мира мне хочется броситься Мальвину на шею. Такова сущность любви — она до последнего борется за свои права. Любыми средствами.

Мальвин

Элисия провела меня в потайную комнату. Она будто решила поиграть со мной, не говоря заранее, где находится эта комната. Судя по ее лицу, прогулка по коридорам замка доставляла ей огромное удовольствие. Конечно, Элисия достаточно умна и знает, что все это не игра. Проведя меня в тайную комнату, она может предоставить мне решающее доказательство, которое прояснит загадку убийства Агапета. Зная это, я не обижался на ее легкомыслие.

Вначале мы вошли в покои графа. Я не раз бывал в этой комнате, пытаясь найти личную переписку Агапета или что-то подозрительное, что-то, что помогло бы мне продвинуться в расследовании. Я также часто проходил из покоев Агапета в предбанник и купальню, осматривая место преступления. И все же я так и не заметил там потайного хода, который позволил бы понять, как свершилось убийство.

Когда Элисия открыла один из сундуков в предбаннике, многозначительно посмотрела на меня и предложила заглянуть внутрь, я подумал, что моя возлюбленная сошла с ума. В сундуке ничего не было, он был совершенно пуст.

— Что это значит? — Я озадаченно улыбнулся. — Ты решила разыграть меня?

Заговорщически улыбнувшись, Элисия наклонилась над сундуком и надавила обеими руками на его дно. Выглядело это довольно странно.

Но уже через мгновение днище сундука провалилось и оказалось, что на самом деле это потайная дверь, закрывающая проход в какой-то коридор. Вниз вела лестница.

Я несколько огорошенно кивнул.

Элисия шутливо поклонилась, пропуская меня вперед.

Заблудиться внизу было бы невозможно. От подножия лестницы вел всего один ход. Коридор был узким и довольно низким, но это не вызывало неприятных ощущений, так как он заканчивался уже через десять шагов. Когда дверь отворилась предо мною, я вздохнул с облегчением, не только радуясь возможности расправить плечи, но и предвкушая то, что найду здесь ответы на многие свои вопросы.

Меня не постигло разочарование. Дверь открылась совершенно беззвучно, и я очутился в темной комнате без окон. Свежий воздух проникал через отверстия в толстой, где-то в два локтя шириной, стене, окон тут не было. Прикинув, что длина комнаты — где-то четыре шага, а ширина — пять, я представил себе ее расположение относительно замка. Судя по всему, она прилегала к северной внешней стене, той самой, которая переходит в отвесную скалу.