Зов прайма - Александр Комзолов

Жалобно скрипнув, дверь приотворилась, и за порогом возникла леди Аэрика, одетая слишком необычно для себя. Белоснежная длинная юбка с множеством оборок, расклешенная книзу и розовый кардиган с узорчатой вышивкой так разительно отличались от обычного серого платья, что Экко невольно попятилась. На шее молодой леди красовались простые, но изящные бусы из пурпурного жемчуга, в ушах — такие же серьги. Над правым плечом девушки висел оранжевый светящийся шар, разгонявший ночную тень по дальним концам коридора.

— Леди Аэрика ... — прошептала героиня, совладав с удивлением.

Художница очень постаралась добавить как можно больше яда в эти слова, но шепот не очень предназначен для эмоциональных реплик, поэтому получилось довольно слабо.

— Чш-ш-ш, детей разбудишь, — прошептала в ответ молодая леди, словно не заметив ощерившейся враждебности, — зови меня просто Рика, пожалуйста. И перед тем, как ты начнешь проклинать меня и рассказывать о моей ничтожности, позволь показать тебе кое-что. Это недалеко, и, я обещаю, тебе будет интересно.

Экко недоверчиво сощурилась.

— Не бойся, мы не надолго. Дети даже не узнают, что тебя не было, — сказала Рика, и, видя, что героиня все еще колеблется, добавила, — это касается тебя и Винсента.

Проклиная на чем свет стоит ночную гостью, Экко сунула ноги в сандалии и поспешила за Рикой, плотно притворив за собой дверь комнаты. Коридоры сменялись коридорами и заканчивались крутыми лестницами, ведущими все ниже и ниже в подвалы замка.

«Я и не думала, что Чертог покоя такой большой», — удивилась Экко.

— Мы уже почти пришли.

В очередном коридоре Экко вздрогнула, когда увидела, что навстречу им идут две темные фигуры, однако наваждение быстро развеялось — коридор всего лишь заканчивался тупиком, в конце которого стояло огромное, в человеческий рост зеркало.

Рика подошла совсем близко к стеклу, и ласково проведя ладонью по его поверхности, неожиданно поцеловала зеркало в губы. Стекло чуть вздрогнуло, по нему пошли дымчатые круги, и оно исчезло, а Рика повернулась к героине.

— Не спрашивай, — смущенно улыбнулась молодая леди, — замок строили первые адорнийцы, и это их шутка. Заходи внутрь.

Как только Экко перешагнула зеркальную раму, стекло выросло у нее за спиной, пряча вошедшую от любопытных глаз. Небольшая комната внутри походила на аккуратный склад — тут и там были расставлены шкафы с множеством полок, на которых лежали различные предметы всех мастей. Чего тут только не было — диадема соседствовала с игральными костями, а чернильница — с тряпичной куклой в виде медведя. Был даже один узкий дамский кинжал. Но какими бы разными ни были предметы, их все объединяла одна черта — почти все они были сломанными, незаконченными или просто старыми.

Диадема давно потускнела от времени, а ее центральный камень толи выпал, толи был выковырян намеренно и украден. Чернила в чернильнице высохли, а у тряпичного медведя отсутствовала правая задняя лапа. Клинок дамского стилета был обломан на середине.

Проходя мимо заполненных стеллажей, Экко чувствовала смутное беспокойство. Эти предметы как будто были ей знакомы. Как будто она сама когда-то держала в руках один из них.

— За существование Чертога покоя, в нем побывало множество героев, — сказала Рика, прохаживаясь между шкафами, заложив руки за спину, — и все они задавали себе вопрос, пройти ли им последний участок пути до Края, или повернуть обратно. У каждого из них были свои причины. Некоторые приходили сами, других ссылали, а иных даже притаскивали насильно. Но, так или иначе, этот вопрос всегда им задавался, и они всегда находили на него ответ. Если герой выбирал Край, то ему не мешали. Леди Инесс навсегда откладывала его каталист на полку из уважения к решению героя, и герой уходил. Если же выбор делался в пользу обратной дороги, то леди Инесс выпускала его из Чертога.

— Это все... каталисты? — не веря, спросила Экко.

— Да, это каталисты тех героев, которые останавливались в Чертоге покоя, — кивнула Рика. — Каталист — это частица души героя. Когда герой сомневается, когда страдает его душа, это отражается и на каталисте. Если же герой отринул сомнения, а его душа исцелилась, то бывший каталист становится обычным предметом, не несущим в себе ничего, кроме грустных воспоминаний. Герой делает себе новый, а старый остается здесь, в Чертоге покоя.

Рика дошла до дальней стены комнаты и остановилась перед широкой полкой.

— А здесь лежат каталисты тех, кто все еще сомневается, — сказала молодая леди, проведя над полкой рукой.

Экко впилась глазами в треснувшую деревянную палитру, сиротливо лежащую на самом краю. Словно чувствуя трепет героини, Рика осторожно взяла палитру в руки.

— Но у каталистов есть еще одна тайна, которая известна лишь некоторым лордам, — сказала Рика. — Поскольку этот предмет олицетворяет твою душу, Экко, я могу заглянуть в нее сквозь этот предмет.

— Положи... положи на место! — охрипшим голосом произнесла героиня, поднимая руки толи чтобы отнять треснувшую палитру, толи чтобы укрыться за ними от проникающего в самое сердце взгляда леди Аэрики.

— О нет, не надо бояться, — попросила Рика, — я не собираюсь причинять тебе боль и выдавать твои секреты! Они навсегда останутся здесь, в этой комнате, я обещаю! Я всего лишь хотела показать тебе... тебя.

Рика мягко взяла руку героини и положила на палитру, прикрыв сверху своей миниатюрной ладошкой.

— Закрой глаза и смотри, — шепнула она.

Тотоол. Город вечной молодости, безудержного веселья, магических фейерверков и карнавалов. В ночное небо взлетел огненный феникс, промчался над головами людей и рассыпался тюльпанами.

На склоне у пруда лежит пара влюбленных. Подальше от суматохи карнавала, поближе друг к другу. Молодой Хоакин, сын лорда Тотоола, только недавно перешагнувший свое семнадцатилетие. Всего на несколько дней мастер отпустил его домой, и Хоакин примчался из далекой Ардеи к своей любимой. И Экко, блестящая художница, только вчера принявшая прайм. Героиня лорда Тотоола.

Экко в видении улыбается, в ее темных глазах отражаются искры праздничного фейерверка.

— Я так ждала тебя, — шепчут ее губы, когда она обнимает юношу.

— Я так спешил к тебе, — отвечает он, покрывая поцелуями ее шею.

Экко вскрикивает от нахлынувшей волны страсти и еще сильнее прижимает к себе юношу. Хруст шейных позвонков потонул, заглушенный новыми залпами карнавального салюта. Обычный человек вчера, героиня сегодня, она еще не научилась сдерживать обретенную в Итералии новую силу.

— Хоакин? — шепчет Экко в видении, в отчаянии тряся юношу за плечи.

Она еще не поняла. Она все еще верит.

Нет! Слишком больно! Зачем ты привела меня сюда? Прочь, прочь отсюда!

Склон пруда, Хоакин и плачущая над ним Экко скрываются, затягиваясь темной дымкой.