Доверься мне (ЛП) - Мэган Сквайерс

К сожалению, там оказалась не Библия.

Даже не книга.

Или блокнот.

Просто конверт, перевязанный аккуратным бантиком из раффии на манер пергаментного свитка, обернутого лентой, с надписью «Моему Лео», нацарапанной безупречным почерком.

В растерянности я пожала плечами и закрыла ящик. Ну что ж.

Погодите! Что? Любовное письмо к Лео?

Резким движением я снова дёрнула за ручку и схватила конверт.

Он, должно быть, от Софии. По крайней мере, я так надеялась, потому что было бы не очень весело думать не только о Софии как о его бывшей девушке, но и обнаружить ещё одни скрытые в его прошлом отношения. Решила, что мне и с Мисс Июль есть в чём посоперничать. Не хватало ещё в этом коктейле Августа и Сентября. С меня хватит календарных девчонок.

В некоторых странах это, вероятно, считалось незаконным, но я открыла конверт, держа его между двумя дрожащими пальцами. Он был не запечатан, и со временем из — за того, сколько раз его открывали и закрывали, бумага сморщилась и пожелтела.

В конечном итоге, я лезла не в свое дело, но, совершая нечто такое, что по определению неправильно, собиралась оправдать себя тем, как уверенно Лео заявил, что это «моё дело», кого он целует. И хоть это письмо написали ещё раньше, в этом случае сказанное им можно притянуть за уши. Правда, всё зависит от выбора слов.

Я вытащила из конверта линованную бумагу. Её сложили в четыре раза, и я могла видеть чернила, которые просачивались на обратной стороне пергамента, словно кровоточащие прожилки синих линий вились по странице. Небольшим облегчением стало то, что она не пахла духами, и на ней не было следов губной помады.

Любопытство взяло надо мной верх и, возможно, где — то сгубило кошку, я развернула лист и начала читать.

''8 марта 2004 года.

Дорогой Лео,

Я испытываю очень большое желание начать с драматичных слов: «Если ты читаешь это, тогда…», но давай на чистоту, если ты читаешь это, тогда драмы в твоей жизни предостаточно. Только посмотри, что я натворила. Прости. Полагаю, другого способа начать не существует.

Я люблю тебя. Знаю, что говорила это уже тысячу раз, и, если бы могла сказать ещё тысячу, этого всё равно было бы мало. То, что ты перенёс за последние три месяца — больше, чем должно выпасть на долю любого молодого человека твоего возраста. Ты должен играть в футбол (или как они называют его здесь — «соккер», не в американский, потому что у тебя отличная шея, и её нельзя ломать). Должен веселиться с друзьями (но не с Джо, потому что он курит травку, и я знаю, что прежде ты уже пробовал её с ним, если ты намереваешься курить косяки, то тебе следует самому стирать свои вещи, мой дорогой). Должен ходить на танцы (а потом возвращаться прямиком домой. Когда кто — то спрашивает: «Хочешь после снять номер в гостинице?», тебе следует ответить, что у тебя есть хорошая, удобная кровать дома, и что ты откажешься от их предложения. Но не позволяй им решить, что это приглашение в твою кровать. Мы купили тебе односпальную не просто так. Двое в такой не помещаются. Слышишь? Двое в односпальную кровать не помещаются!)

Тебе, наверное, пятнадцать.

Исполняется сегодня. А меня нет рядом. Нет рядом, чтобы отвести тебя в магазин мороженого, раз уж ты не любишь торты. Нет рядом, чтобы подарить тебе подарки, в которых ты уже знаешь, что находится, потому что ненавидишь сюрпризы. Во имя Святого Петра, ты даже родился в назначенный день. С тобой никаких сюрпризов.

Поэтому я не удивилась, когда ты в эти последние месяцы поставил жизнь на паузу ради нашей семьи. Жаль, что я не могу сказать, что ты обманул мои ожидания, ведь, когда это касается тебя, ты не можешь огорчить. Вместо этого я разочаровалась в жизни и том, какую злую шутку она с нами сыграла. Это мамам следует заботиться о детях, когда те болеют, а не наоборот. Знаю, что ты пытался убедить меня, что это справедливо, но тебе не обязательно соглашаться со мной. Просто всё не так, как должно быть.

Я не собираюсь говорить, чтобы ты позаботился о Джио. Или о папе. Даже не буду просить приглядывать за Бастером, потому что, если честно, я ненавижу эту собаку. Пусть справляется сам. Я не собираюсь говорить этого, потому что я знаю, что и не нужно. Ты интуитивно сделаешь это, поскольку это — кто ты есть. Ты — хранитель, и так как я испытала это на себе, могу сказать, что у тебя чертовски хорошо получается.

Но есть один человек, о котором я хочу, чтобы ты позаботился. О себе. Я знаю тебя, Лео. Знаю, как ты ставишь других выше себя. Таков твой недостаток. Честно могу заявить, что не встречала взрослых, не говоря уже о пятнадцатилетних детях, которые обладали бы таким качеством. И я знаю, что, чем старше ты будешь становиться, тем сильнее будет проявляться эта черта.

Поэтому обязательно позаботься о себе. Потому что какое — то время ты сможешь положиться только на себя. У тебя не будет меня и, давай будем честны, папа и Джио потерпят поражение в этой роли. Я молюсь о том, что однажды ты встретишь ту, что подставит плечо, ту, о которой ты будешь заботиться, и которая сможет ответить тебе тем же.

Но пока просто не забывай о себе. Понимаю, что это похоже на эгоистичный совет, и, может, во мне заговорил морфий, как прошлой ночью, когда я сказала твоему отцу, что ему нужно отрастить длинные усы, подкрученные вверх, и сделать татуировку «я люблю кроликов», но глубоко внутри я знаю, что искренне на это надеюсь. Не потеряй себя без меня, Лео. Я не смогу быть рядом, чтобы помочь тебе вновь обрести себя. Вот, что самое тяжёлое в сложившейся ситуации.

Так что, с днем рождения, мой Леонардо.

Когда сегодня будешь задувать свечи, пожалуйста, вспомни о моём желании и добавь его к своему. Ты крепкий орешек, сынок. Не позволяй никому сломать себя.

С любовью,

Мама

P.S. Я не могла признаться тебе раньше, пока ты поддерживал меня во время лечения, но, пожалуйста, отрасти волосы обратно. Тебе не идёт бритая голова. Я виню папу за то, что он в детстве бросил тебя на кофейный столик, но ты не просто крепкий орешек, у тебя и голова похожа на один из