Молчание бога - Александр Золотько

Хозяин молчал. Понятно любому, что Ловчему сейчас бессмысленно возражать. И соглашаться, между прочим, тоже совершенно бессмысленно. Даже наличие слушателя Ловчему не мешает и не помогает.

– А если нас сейчас спросят – что? Что вы нашли за эти бесконечные годы? Ради чего пролито столько крови? Да вы сами – сами – стали счастливее хоть на йоту? Вы приблизились к Ответу хоть на шаг?.. На крошечный, на муравьиный шаг. Приблизились? Что мы ответим? Ни хрена? – Ловчий начал писать пальцем в воздухе перед собой. – Ни хрена! Большими буквами. НИ ХРЕНА! Извините нас, люди добрые! Ничегошеньки у нас не получилось. Бог молчит. Молчит боженька так, будто и нет его на свете... Или нет? Вправду нет его? Может, это мы с тобой напороли чуши столько, что смогли расхлебать ее только через двенадцать столетий?

Ловчий снова стал писать перед собой в воздухе пальцем.

Хозяин присмотрелся.

– Иероглифами пишешь? – спросил Хозяин.

– Чего?

– Я говорю, иероглифами пишешь? Я не могу разобрать...

– Разобрать он не может, скотина, – Ловчий снова сплюнул. – А то что только здесь, вокруг Средиземного моря, творится вся эта кровавая фигня. А там... На востоке, куда мы с тобой не добираемся, там все нормально... Нет, режут друг друга по-всякому, но по-человечески, не обвиняя друг друга в ереси... Или почти не обвиняя. А вот наши с тобой любимые христиане... или мусульмане...

Ловчий понизил голос и прижал палец к губам.

– Ты никому только не говори, но это ведь одно и то же. Люди Книги... А какого, кстати, хрена, нас с тобой угораздило связаться с этим Богом? С чего мы с тобой решили, что он правильный, а не Волкоголовый? Или не бог-акула? Мы с тобой решили... Бог, Дьявол... Вон, на Юго-Востоке... – Ловчий оглянулся, прикинул и ткнул пальцем. – Там, что было при богах, то и осталось. И ничего, живут. И поговаривают, между прочим, о любви к ближнему... А два идиота перевернули целый мир... Изнасиловали здравый смысл... Ради того, чтобы признать собственную глупость?

Хозяин чуть улыбнулся. Уголками губ.

– Скалишься, скотина... Скалься-скалься. Я вот еще немного выпью и наваляю тебе... Ты же знаешь, как я могу... Что богу, что человеку – все перед договором одинаковы. Равны.

Ловчий стремительно трезвел. И понимал это с ужасом. Понимал это и Хозяин. С жалостью. К Ловчему. К себе. К остальным обитателям этого мира: суетливому в сиоей жестокости и жестокому в своей суетливости.

– Ты просто боишься, – сказал Хозяин еле слышно.

– Я? – переспросил Ловчий. – Я?!

– Ты, – подтвердил Хозяин.

Ловчий рывком протянул руку к массивному золотому блюду, потом замер. Откинулся на спинку кресла.

– Боюсь, – сказал Ловчий. – До судорог. До поноса. Боюсь... А? Смешно? Такой взрослый мальчик, бессмертный – и боится, Боится умереть. Тебе не слышится в этом заявлении некая парадоксальность? Противоречивость. Если я бессмертный, то, получается, не имею смерти. Нету у меня смерти, хоть ты тресни. А тот, у кого нет смерти, не может умереть. Не так? Где логика? И ты, между прочим, можешь не выпендриваться. Ты тоже боишься. Мы с тобой слишком давно знакомы. Мы очень похожи друг на друга. Очень. Настолько, насколько это вообще возможно.

Хозяин улыбнулся.

– И ты прячешься в этом замке. Прячешься от всех. От себя тоже. И от меня, от людей, от Бога, от Дьявола... Могу поспорить, что ты бродишь по этим комнатам, по пещерам под замком... бродишь, пытаясь отогнать от себя призраков... И я тоже прячусь. Только немного по-другому. Б суете, в толпе, в попойках. Нету меня... я только часть толпы... Тупой, пьяной толпы, которая способна только жрать, размножаться, убивать... Слушай, а может, мы стали искать Бога для того, чтобы убедиться в его отсутствии? Убедиться, что нет никого там... – Ловчий ткнул пальцем в потолок зала. – Что мы свободны в своих поступках... И нет никакого предназначения...

– Не забывай о свободе воли, – сказал Хозяин.

– Что? Свобода воли? Верить в Бога или нет? Очень правильно. Толково. Хочешь – верь. Не хочешь... Не обессудь. Свобода воли... Это ты расскажи тем, кого крестят огнем и мечом. Им расскажи. Расскажи тем, кого рвут в клочья фанатики. Свобода воли... Какая есть свобода воли у человека, укушенного оборотнем? Ах да – убивать или быть убитым... Блеск! Какая свобода воли у тех, кого Толстый Али по повелению Старца собирает по всему Востоку, вырывает им языки и зачем-то отправляет в наши края? – Ловчий встал с кресла и прошел по залу. – Мы сами себя загоняем в клетки. Или позволяем загнать в клетки. А потом заявляем, что у каждого есть право выбора. Вспомни о мухе и философе. Это же твоя любимая история!

История действительно была забавная... Казалась забавной первые пятьсот лет.

Вышел спор у Хозяина... тогда он, правда, этого прозвища не носил, именовался совсем по-другому, но к истории это отношения не имело. Вышел у Хозяина спор с философом настолько известным, что его пригласили наставником к молодому царевичу, будущему завоевателю, будущему Великому, будущему властелину половины мира. И был философ отчего-то уверен в постижимости мироздания и сам кропотливо собирал факты и фактики – о звездах и земле, о людях и животных.

– Мир постижим, если ты так считаешь, – сказал ему Хозяин как-то за чашей вина. – Только вот, хотят ли люди его постигать? Хотят ли они правды? Или им достаточно придумать красивую сказку, подкрепленную авторитетом?

Философ, хоть и был изрядно выпивши, очень логично доказал, что истина интересует каждого, что достижение ее...

– Хорошо, – сказал Хозяин.

И предложил провести эксперимент. Философ, следуя совету Хозяина, в одной из своих книг написал, что у мухи – восемь лап. Ничего более банального и нелепого они тогда просто не смогли придумать. И так просто проверяемого. Этих мух вокруг человека всегда было и будет предостаточно.

Философ от бессмертия отказался, чем еще раз в глазах Хозяина подтвердил свою мудрость.

Я до конца своих дней – это Хозяин знал наверняка – не мог поверить, что никто не усомнился в восьминогости мух. Никто. И после его смерти, век за веком, умные люди, философы, ученые, повторяли – восемь...

...В дверь зала постучали.

– Кто? – спросил Ловчий.

Дверь открылась, и на пороге появился Хорек. С его одежды стекала вода. Мокрые волосы облепили бледное лицо.

– Здравствуйте, святой отец, – сказал Хозяин.

– Сколько ног у мухи? – спросил Ловчий.

– Восемь, – ответил Хорек, не задумываясь.

– Вот такие интеллектуальные игры, – засмеялся Ловчий. – К огню, батя, к огню. Рано или поздно все там будем. Так лучше всё это без простуды.

Священник медленно вошел в зал. Трещали дрова в камине. Капала вода с одежды на пол. Стучал в ставень дождь.