Рокко - Сара Кастиль

— Называй это как хочешь. Меня не остановишь.

Кем, чёрт возьми, была эта женщина со стальным хребтом, и что случилось с милой, покорной девушкой из Нью-Йорка? Или это действительно было такой неожиданностью? Он увидел этот стержень силы сначала, когда она покинула семейный дом, а затем, когда она переехала через всю страну, чтобы устроить свою жизнь вдали от мира мафии, когда ей было всего восемнадцать лет. Он просто не понял, что это было.

— Это из-за прошлой ночи?

Удар. Она дала ему пощёчину.

У него перехватило дыхание, не из-за боли — её удар едва задел его щеку — и не потому, что он этого не заслуживал — он заслуживал, а потому, что она обошла его бдительность. Никто никогда не мог застать его врасплох.

На парковке воцарилась тишина, звуки споров стихли, когда все повернулись, чтобы посмотреть. Никто не давал пощёчин членам команды Де Лукки. Они не хлопали их по спине, не сжимали за плечи и даже не посмеивались в шутку. Рокко вырубал и за меньшее, даже не задумываясь.

Не то чтобы он когда-нибудь поднял бы руку на женщину.

— Это за то, что ты был таким ублюдком прошлой ночью и сегодня. — Грейс уставилась на него.

Он смотрел, как она уходит. Чёрт. Она всё ещё была той Грейс, которую он любил, но теперь в ней было намного больше — больше мужества, больше силы, больше отношения. Впервые он почувствовал проблеск надежды на то, что, возможно, в мире есть кто-то, кто сможет справиться со всем, чем он был, что, возможно, на этот раз она сможет принять уродство внутри него.

— Грейси. Блядь. Подожди. Я пойду с тобой. — Он оглянулся через плечо и жестом пригласил Майка и Паоло следовать за ним.

— Мы ищем кое-кого в одном из трейлеров на восточной стороне парка, — сказала Грейс, когда они подошли к трейлеру менеджера.

— Он тебя ждёт? — Менеджер, лысый, дородный чувак в футболке с Микки Маусом, выглянул из-за стола, где он смотрел игровое шоу по телевизору.

— Открой чертовы ворота, — прорычал Рокко. — Это грёбаная вечеринка-сюрприз. И пуля, пролетевшая через твою грёбаную голову, станет ещё одним грёбаным сюрпризом, если ты не сделаешь этого сейчас.

— Тебе не обязательно убивать его, — громко застонала Грейс. — Я уверена, что он хочет нам помочь.

— Ты собираешься открыть ворота? — спросил Рокко управляющего.

— Нет, если только ваше имя не будет в списке гостей. — Казалось бы, не обращая внимания на угрозы Рокко, менеджер сделал вид, что смотрит на пустой список гостей в планшете на своём столе. — Не похоже, что на сегодня запланированы какие-то гости.

Рокко потянулся за своим оружием.

— Вот так, dolcezza (*сладкая, итал., прим. перев.). Он хочет умереть.

— Пожалуйста, открой ворота, — тихо сказала Грейс менеджеру. — Он уже несколько дней ни в кого не стрелял, и я не могу его контролировать, как только у него появляется зуд.

Менеджер перевёл взгляд с Грейс на Рокко и снова на Грейс.

— Ко мне приходят все типы, которые говорят, что снесут мне голову, если я не открою ворота. Они никогда не доводят дело до конца.

— Очевидно, — пробормотал Рокко, — иначе ты бы не разговаривал, потому что у тебя не было бы грёбаной головы.

Грейс ткнула его в ребра, и он бросил на неё раздраженный взгляд. Она затягивала то, что должно было быть простой дискуссией. Если бы он был один, глупый менеджер был бы без сознания или мёртв, а ворота были бы открыты.

— Они, наверное, были напуганы. Ты очень импозантный парень. Держу пари, ты мог бы принять пулю и всё равно уложить любого, кто попытался бы вломиться. — Она хлопнула глазами на менеджера, тихо смеясь.

Иисус Христос. Она флиртовала с этим подонком? Рокко не понравилось, как глаза ублюдка опустились до её груди, или как его толстый язык облизывал толстые, сальные губы.

— Однажды я действительно словил пулю.

— Вау. — Грейс выдохнула это слово, как тогда, когда они были в лифте, и она произнесла его имя. — Это было от чего-то вроде этого?

Она открыла сумочку и вытащила свой двадцать второй калибр, направив его, казалось бы, лениво на грудь чувака.

Насколько, чёрт возьми, чертовски гладко это было? Его девушка. Заводит грёбаного слизняка, бац и обращает его похоть против него же с помощью тонкой угрозы. На мгновение Рокко задумался, не передалась ли ей его злость, но, наблюдая, как побледнел чувак за стойкой, он понял, что это была её собственная злоба.

— Ты показал это моему брату, когда он вошёл? — спросила она, всё ещё размахивая пистолетом. — На него всегда производят впечатление парни, которые могут принять пулю и продолжать в том же духе.

— Кто твой брат?

— Том Мантини. На пару дюймов выше меня. Тёмные волосы. Тёмные глаза. Довольно стройный. Похож на меня, но моложе. Он должен был встретиться со мной за обедом, но он не появился, и я забеспокоилась, поэтому пришла повидаться с ним.

— Да. — Чувак уставился на пистолет. — Я вдруг вспомнил его. Пришёл сюда с парнями из двенадцатого трейлера. — Он взглянул на Рокко и снова на Грейс. — Я думаю, я могу впустить вас, чтобы повидать его, но вы, ребята, должны оставить оружие здесь.

— Спасибо. Это так любезно с вашей стороны. — Она широко улыбнулась ему и положила своё оружие на стойку.

Рокко фыркнул, вынимая магазин из своего пистолета и кладя его рядом с её. К его телу было привязано ещё шесть единиц оружия, и он был чертовски уверен, что чувак за стойкой знал об этом.

— Что, чёрт возьми, это было? — спросил он, когда они проходили через ворота.

— Это называется ненасильственным решением проблемы.

— Как это ненасильственно, если ты наставляешь пистолет на его жалкую задницу?

Она шмыгнула носом и тряхнула волосами, как будто он разозлил её, указав на этот простой факт.

— Я не собиралась использовать его без крайней необходимости. В любом случае, я надеюсь, ты делал заметки.

Рокко вытащил ещё одно оружие из кобуры за спиной и оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что Майк и Паоло на месте.

— Ты хочешь, чтобы я, блядь, подвалил к парням, чтобы что-то сделать? Этого не случится.

— Почему? — Уголки её губ дрогнули. — Это может тебя расслабить.

Cazzo (*Хрен, итал., прим. перев.).

— Мне не нравятся парни. Ты это знаешь.

— Я, кажется, не очень тебе понравилась прошлой ночью.

Тпру. Он почувствовал эти слова как пощёчину. Как женщинам удаётся так легко возвращать любой разговор к тому, что раздражало их в первую очередь? Он изо всех