Девушки здесь все такие милые - Лори Элизабет Флинн

рассердилась несколько дней спустя, узнав, что я продолжаю ему писать.

– Только зря тратишь время, – буркнула она. – Он тот еще говнюк. Я тебе это докажу. Потом оглянешься назад и почувствуешь себя идиоткой.

Это чувство я знала очень хорошо. Но я слышала голос Кевина в Хлеву, ощущала его губы на своих губах. Он любит меня. Просто надо приложить усилия.

На осенних каникулах меня ждали дома, но я сказала родителям, что останусь в университете и буду читать литературу по списку. Утихомирить Билли оказалось сложнее.

– Это что, из-за парня? – домогалась она по телефону. – Что у вас там творится-то после того, как вы поцеловались? У меня такое чувство, будто ты чего-то недоговариваешь.

– Все сложно, – отвечала я. И невольно переводила взгляд на ноутбук.

«Кучу всего назадавали по предметам которые я ненавижу», – говорилось в последнем письме Кевина. Отправлено оно было в пять утра: то ли перед тем, как лечь спать, то ли сразу по пробуждении. Если верно первое, это весомый повод для беспокойства.

«Отвратно, сочувствую, – лихорадочно настрочила я, решив действовать напролом. – Когда ты планируешь поговорить с Флорой?»

Я понимала, что лучше бы мне позаниматься – большинство девчонок, включая Флору, разъехались на каникулы по домам. Салли собиралась остаться в общаге со мной, но в последнюю минуту передумала и села на поезд в Верхний Ист-Сайд, расцеловав меня на прощание.

– Не затевай тут без меня ничего веселого, – сказала она.

– Ты тоже, – отозвалась я, хотя была уверена, что там с ней будет Иви, готовая на все, на что не готова я.

Кевин не писал целый день. Страх точил меня, как насекомое. Когда письмо наконец пришло, я почти физически ощутила растерянность Кевина.

«Сорян щас не до того экзамены. Поговорим пожже ок?»

Но до конца осенних каникул мы так и не поговорили. Я почти ничего не читала – не могла сосредоточиться, – а вместо этого мерила Флорину одежду и раскрашивала обрубки своих ногтей ее лаками во все цвета радуги. Я падала все ниже и ниже, но до дна было еще далеко.

Флора вернулась из Фэйрфилда явно в расстроенных чувствах, и я решила, что Кевин позвонил ей и наконец сказал все как есть. Силясь задавить жар, вспыхнувший в груди, я постаралась изобразить заботу.

– Что с тобой? – поинтересовалась я. – Тяжело после каникул расставаться с родными?

«А может, с парнем?..»

Она плюхнулась на кровать, волосы соломой разметались по подушке.

– Ненавижу ездить домой. Мои родители всегда только и делали, что ссорились. А теперь и мама с отчимом тоже постоянно ругаются. Она рычит на него по любому поводу. Мне ужасно жалко Поппи! Она провожала меня и плакала. Если бы можно было как-то забрать ее с собой!

– Ох, сочувствую, – проговорила я. – Хочешь, заварю нам шоколаду?

Она тускло улыбнулась:

– Шоколад бы мне не повредил. Откровенно говоря, больше всего мне хочется забыть обо всем этом и переключиться на что-нибудь хорошее. Например, на Хэллоуин. Мне кажется, я не виделась с Кевином уже целую вечность!

– На Хэллоуин будет весело, – сказала я. Веселье намечалось о-го-го какое. Мы с Салли уже обзавелись пригласительными на грандиозную хэллоуинскую вечеринку в Эклектике, и Флора, насколько я знала, тоже купила билеты для себя и Кевина.

– Это будет моя первая студенческая вечеринка, – сказала она. – Наконец увижу, чего лишаюсь!

От улыбки у меня болело лицо. Флора определенно заслуживала того, на что я ее обрекала. Уж больно она благостная: смоет макияж и юркнет в постельку, перед парами никакой спешки, все всегда размеренно, спокойно и до омерзения мило. Казалось, она смотрит на других и молча злорадствует.

– Не так уж много ты упускаешь, – добрым голосом проговорила я.

Кевин так и не позвонил ей ни этим вечером, ни следующим. Я безвылазно сидела в комнате, чтобы ничего не пропустить, и наблюдала за Флорой, как за экзотическим животным в зоопарке.

На следующий день я застала ее всю в слезах, с сизым носом.

– Может, у меня просто паранойя… Но ты же знаешь, что Кевин звонит мне каждый вечер? Так вот в последнее время он меня постоянно игнорит. Говорит, что должен готовиться к экзаменам, но, по-моему, тут что-то не так. – Ах, эти мокрые голубые глаза! – Что, если я ему надоела и он нашел себе другую?

Я стала кругообразными движениями тереть ей спину, как делала моя мама, когда утешала меня.

– Да нет у него никакой другой! Ему нужна только ты!

В душе я ликовала. «И кто же теперь бьется так, что смотреть больно?»

Флора пластмассовым ободком убрала челку со лба.

– Я такая постная! И недалекая. Я всегда знала, что не ровня ему. Когда я была у него на выпускном, слышала, как девчонки обо мне судачили. Мол, удивительно, что такой парень, как Кевин, связался с такой, как я.

– Неправда, – возразила я, пораженная тем, что Флора настолько не уверена в себе. – Тебя все любят!

– Любят, да не в том смысле. Есть разница. Понимаешь – я думала, мы с Кевином вместе навсегда…

Я смотрела на сидящую передо мной девушку, прижимающую ладони к раскрасневшимся щекам, и силилась соотнести ее с Флорой, существовавшей у меня в голове. Эта девушка совершенством не была и не прикидывалась. Может, ее борьба – прямая противоположность моей? Я борюсь за то, чтобы казаться безупречной. А она – за то, чтобы люди разглядели ее живую под безупречным обличьем.

– Как думаешь, может, спросить у него напрямую? Мы всегда были друг с другом откровенны и договаривались обо всем говорить начистоту, пусть даже это причинит боль кому-то из нас.

Тушь растеклась у нее под глазами, придавая ей трагический вид.

– Не надо, не спрашивай! Ты же не хочешь показаться ревнивой маньячкой! Все равно он приедет на Хэллоуин – ждать осталось всего ничего. Если до тех пор ничего не прояснится, тогда и поговорите. Мне кажется, только вживую можно понять, что у другого человека на душе.

Для меня было важно, чтобы Флора не вызвонила Кевина раньше времени, потому что с глазу на глаз он может сломаться и выложить ей все, что я ему наплела. Нужно было не допустить никакого разговора по душам – от этого зависел успех предприятия. Каждый раз, когда меня начинала мучить совесть, я напоминала себе, что на кону – любовь всей моей жизни, а значит, жалость тут неуместна. Лес рубят – щепки летят.

Флора, воспрянув, закивала:

– Ты права! До Хэллоуина рукой подать – лучше я действительно погожу. Может, у меня вообще паранойя. Честно говоря, я иногда так загоняюсь по пустякам! Втемяшу себе что-нибудь и ем себя поедом.

Эти слова еще