Консорт - Константин Георгиевич Калбанов

и не наработаны навыки полётов. Мало того, вот этот ночной чистой воды авантюра.

Стоп. О своей безопасности думать, конечно, нужно, не вопрос. Только это не повод прятаться от всего, ходить на горшок с охраной и кататься по улицам в танке. Да я сам себе противен буду, если стану шарахаться от всех и вся.

Дельтаплан собрали быстро, благо делали это уже не в первый раз, и наработалась какая-никакая практика. После чего я взгромоздил довольно тяжёлый аппарат себе на плечи. Вот как-то не верится, чтобы в моём мире он столько весил. И это с учётом того, что я использую деревянные шесты, которые упрочил с помощью усиливающего плетения. Местным при желании повторить эту конструкцию придётся брать сталь. Да ещё и додуматься до каркаса из труб. Но и тогда получится слишком тяжело. А при таких раскладах как-то сомнительно, что такую махину сумеет оторвать от земли даже воздушник.

Разбежался, оттолкнулся, и крыло легло на воздушный поток. Осмотрелся, используя стихийное плетение, и потянул к обнаруженной восходящей струе. Меня подхватило, и я начал быстро подниматься, а набрав высоту, развернулся и полетел по направлению «Маяка». Пока двигался вперёд, постепенно снижаясь, выискивал восходящий поток, и обнаружив его, заложил вираж, отклоняясь от курса. Поднялся повыше и вновь начал плавное снижение в направлении зверя.

Мне удавалось выдерживать довольно приличную скорость от пятидесяти до ста двадцати вёрст. Увы, но двигаться равномерно не получалось. Как не выходило и лететь по прямой. Я вынужден был постоянно лавировать в поисках восходящих и попутных потоков. Нужен двигатель. Без него дельтаплан, как и парусник, полностью зависит от стихии.

Через два часа я почувствовал, что до зверя теперь рукой подать. А ещё через час прошёл уже над ним и приметил небольшой костёр, разведённый в котловине, где с помощью «Кошачьего зрения» рассмотрел и людей числом двенадцать, и более двух десятков лошадей, и ничуть не меньше собак. Учитывая потери, получается, клыкастых спустили не менее трёх десятков. При нападении из засады более чем серьёзный аргумент.

Я активировал «Поисковик» и удовлетворённо хмыкнул. Никаких сомнений, это они. Я почувствовал множественные источники Силы, то есть собранные у погибших гусар амулеты. Вот как-то сомнительно, чтобы казаки стали выковыривать их из амулетов. Да, основа у тех золотые пластины, но золотом донцов не удивить, а вот то, что работа выполнена одарённым десятого ранга, редкость небывалая.

Амулеты уже были распределены между казаками. Имелся среди них и одарённый, а как же без него-то. Он и обнаружил их, и извлёк из тел погибших и у лошадей. Все излишки находились у него, в чём я убедился, просканировав его ещё и «Щупом», благодаря чему получил детальную картину как по количеству источников Силы, так и по их заряду.

— Иван Артёмович. Раз, два, три, — вызвал я Успенского по «Разговорнику».

— Слушаю вас, Пётр Анисимович, — тут же отозвался тот, похоже, не расстававшийся с амулетом.

— Я нашёл их. Ушли далеко в Дикое поле, встали на ночёвку. Буду атаковать. Слушаю.

— Один? Слушаю.

— Нужно же испытать новое вооружение. Слушаю, — ответил я.

— Вы только в одиночку на них не нападайте. Слушаю.

— Не беспокойтесь, я себе не враг. Закончил разговор.

Лошадок было откровенно жаль. Но тут уж ничего не поделаешь, потому как собачек нужно выводить из расклада в первую очередь. Поэтому я атаковал «Градом», накрыв весь лагерь с запасом. По земле застучали тысячи ледяных пуль, каждая из которых была сопоставима с пистолетной.

Наш солдатский «Панцирь» позволяет выдержать в среднем тридцать-тридцать пять таких попаданий. Однако троих я таким образом прибрал. То ли их амулеты уже были разряжены, то ли им не повезло, и они приняли на себя критическое количество попаданий. Как бы то ни было, они упали на землю замертво. Огласив округу полным страдания скулежом, пали собаки, лошади так же не пережили атаки, ни одна из них не осталась раненой. Увы, но уж больно неудобно расположились барбосы.

Среди казаков поднялась паника. Нет, если бы они видели врага, то совсем другое дело. Но всё меняется, когда нападающий остаётся незримым. Можно было дождаться перезарядки плетения и повторить атаку, окончательно выведя из боя всех простецов. Но я опасался, что к моменту, когда я буду готов ударить по площади, они попросту разбегутся.

Поэтому и запустил «Булавой», проломив остатки защиты казака, повалившегося в траву с пробитым черепом. Затем атаковал парой «Воздушных клинков», выведя из дела ещё парочку. Стихия воздуха, может, и уступит боевым огненной и водной, зато для диверсионных операций подходит как нельзя лучше. Плетения не имеют никакого видимого эффекта, лишь лёгкий свист. Поэтому разобрать, откуда именно прилетела смерть, практически нереально.

Зная, что защита у моих противников составит порядка тридцати люм, я зарядил плетения соответственно, и при сегодняшнем моём развитии такая перезарядка составляет не более пяти секунд. Так что не успели они ещё сообразить, что к чему, как я вновь прошёлся по ним, приголубив очередную троицу. И так как они не разбежались, завершил атаку успевшим перезарядиться «Градом».

После чего я резво пошёл на снижение. Одарённый, оказавшийся огневиком, наконец рассмотрел меня и атаковал «Копьём». Мой персональный «Панцирь» даже не почесался, так как удар принял на себя щит дельтаплана. Пока совершал посадку, успел в очередной раз прощупать одарённого, который в меня ещё и из карабина пальнул. Попал, между прочим. Оценив запас Силы в его амулетах, я сбросил часть плетений быстрого доступа и соответствующим образом зарядил «Шквал». Которым и ударил по узкому фронту, едва оказавшись на земле.

Защиту с одарённого казака снесло без труда, а самого его отбросило на несколько метров. Как я уже говорил, «Шквал» не убивает. Остаётся надеяться, что его не приложит насмерть обо что-то материальное, ну или при приземлении он не сломает себе шею. Мало ведь просто наказать поднявших руку на солдат Азовского княжества. Сделать это нужно назидательно, так, чтобы до каждого дошло и проняло до печёнки.

Я приблизился к потерявшему сознание пленнику, но не удовлетворившись этим, наложил ему на затылок ладонь, отправляя его в нирвану часов эдак на шесть. И только после этого связался сначала с Дымком, переправив к себе бойцов, затем с товарищами, оставшимися в доме, и наконец с Успенским.

— Ну и стоило ли рисковать? — укоризненно покачал головой дьяк.

— Бросьте, Иван Артёмович, тут никакого риска не было. Я всё проделал с воздуха и приземлился, только когда оставался этот. — Я ткнул носком