Кровавая луна - Ю. Несбё

положим, что, в лучшем случае, это два процента. С другой стороны, если искать убийцу среди знакомых самих жертв и считать, что у него есть понятный мотив, шансы равны семидесяти пяти процентам. Допустим, существует восемьдесят процентов вероятности, что убийца относится к той категории, на которую хочет обратить наше внимание Столе. Допустим, это серийный убийца. Если мы сосредоточимся на этой категории и исключим знакомых жертв, то шансы на успех у нас будут...

— Одна целая шесть десятых процента, — сказал Эйстейн. — А вероятность успеха, если мы сосредоточимся на людях, которых знала жертва, составляет пятнадцать процентов.

Остальные удивлённо повернулись к Эйстейну, который широко ухмыльнулся, сверкая плохими зубами.

— В моей работе, знаете ли, приходится разбираться в цифрах.

— Прошу прощения, — сказал Эуне. — Я уважаю математику, но, честно говоря, это кажется немного нелогичным. — Он заметил взгляд, которым одарил его Эйстейн. — Противоречит здравому смыслу. Я имею в виду, искать там, где, по нашему мнению, его нет.

— Добро пожаловать в полицейское расследование, — сказал Харри. — Попробуй подумать об этом с такой точки зрения. Если мы вчетвером найдём виновного... Это будет фантастикой. Мы сорвём джекпот. Если у нас не получится, значит, мы сделаем то, что детективы делают большую часть своего рабочего времени: мы внесём свой вклад в общее расследование, исключив некоторых людей из числа подозреваемых.

— Я тебе не верю, — сказал Эуне. — То, что ты говоришь, звучит рационально, но ты не столь рационален, Харри. Ты не из тех, кто выполняет работу, основываясь на процентах. Да, ты как профессионал видишь, что все косвенные улики указывают на серийного убийцу. Да, ты считаешь, что это серийный убийца, но веришь во что-то другое. Потому что твоя интуиция подсказывает тебе это. Вот почему ты придумал эти математические расчёты, ты хочешь убедить себя и нас в том, что правильно будет следовать внутренним инстинктам Харри Холе. Я прав?

Харри посмотрел на Эуне. Кивнул.

— Моя мать знала, что Бога не существует, — сказал Эйстейн. — Но она всё равно была христианкой. Итак, кого мы собираемся исключить из числа подозреваемых?

— Хелену Рё, — сказал Харри. — И парня, продававшего кокаин на вечеринке.

— Исключить Хелену имеет смысл, — сказал Эуне, — но зачем исключать наркоторговца?

— Потому что он один из немногих людей на вечеринке, личность которых не установлена. И потому что он появился в медицинской маске для лица и солнцезащитных очках.

— Ну и что? Может быть, ему ещё не сделали прививку против ковида. Или он страдает мизофобией. О, прости, Эйстейн, это навязчивая боязнь бактерий.

— Возможно, он был болен и не хотел заражать людей, — сказал Трульс. — Но всё равно сделал это. В отчётах говорится, что и у Сюсанны, и у Бертины через пару дней после вечеринки была высокая температура, во всяком случае, чувствовали они себя неважно.

— Но сейчас мы упускаем из виду самую очевидную причину, — сказал Эуне. — В конце концов, наркоторговля в высшей степени незаконное дело, так что вряд ли стоит удивляться тому, что он носит маску.

— Эйстейн, — сказал Харри. — Объясни.

— Хорошо. Если ты продаёшь… допустим, кокаин, тогда ты не так уж беспокоишься о том, что тебя опознают. Полиция почти наверняка знает, кто торгует на улице, и им всё равно, им нужны люди поважнее, те, кто стоят за этим. И если полиция и арестует тебя, то это произойдёт во время сделки, и тогда от маски будет мало проку. Так что всё как раз наоборот — если ты планируешь торговать на улице, то хочешь, чтобы покупатели узнавали тебя в лицо и помнили, что в прошлый раз ты продал им классную дурь. И если ты предлагаешь доставку на дом, что, похоже, и делает этот парень, то ещё важнее, чтобы клиент видел твоё честное лицо и доверял ему.

Трульс издал хрюкающий смешок.

— Как ты думаешь, ты сможешь выяснить, кто этот парень на вечеринке? — спросил Харри.

Эйстейн пожал плечами.

— Могу попробовать. В сфере доставки на дом не так уж много норвежцев.

— Договорились.

Харри сделал паузу, закрыл глаза, прежде чем снова открыть их, как будто он следовал сценарию и мысленно перевернул страницу.

— Поскольку мы собираемся придерживаться гипотезы о том, что убийца знал по крайней мере одну из жертв, давайте подумаем о том, что на самом деле может подтвердить эту идею. Сюсанна Андерсен направляется прямиком через весь город, из оживлённой западной части центра, в место, где нет никаких свидетельств того, что она знает кого-то, где, насколько известно, она раньше не бывала, и где мало что происходит во вторник вечером...

— В некоторые ночи там случается чёрт знает что, — отозвался Эйстейн. — Я вырос неподалёку.

— Так что же она там делала?

— Разве это не очевидно? — сказал Эйстейн. — Она встречалась с парнем, который её прикончил.

— Хорошо, тогда мы будем работать, исходя из этого, — сказал Харри.

— Круто, — сказал Эйстейн. — Ведущий эксперт страны согласен со мной.

Харри криво улыбнулся и потёр затылок. Ему скоро понадобится единственная выпивка, которая у него осталась на сегодня. Две другие он выпил по дороге из Института судебной медицины, когда они с Эйстейном сделали остановку в баре «Шрёдер».

— Ну и к слову, — сказал Эйстейн, — я тут кое о чём подумал. Парень повёл Сюсанну на прогулку по парку Эстмарка, и у него всё получилось, верно? Что-то вроде идеального убийства. Разве не чертовски странно, что он берёт Бертину с собой в Грефсенколлен? Никогда не меняй формулу победы — разве это не относится и к убийцам тоже?

— Вероятно, это относится и к серийным убийцам, — сказал Эуне. — Если только повторение этого подхода не означает увеличения риска быть обнаруженным. А Сюсанна уже была объявлена пропавшей без вести в окрестностях станции Скюллерюд, так что в этом районе были полиция и поисковые группы.

— Да, но они разошлись по домам, как только стемнело, — сказал Эйстейн. — Никто не мог знать, что исчезнет ещё одна девушка. Нет, этот парень не сильно рисковал, привезя её в Скюллерюд. И он, очевидно, хорошо знал этот район.

— Я не знаю, — сказал Эуне. — Может быть, Бертина просто согласилась прогуляться с ним, но настояла на Грефсенколлене?

— Но от того места, где она живёт, до Грефсенколлена дальше, чем до Скюллерюда, и в отчётах говорится, что никто из тех, с кем беседовала полиция, ничего не знал о том,