Другая Блу - Эми Хармон

Уилсон начал читать первые строки, вопросительно глядя на меня. Я вторила ему, повторяя те же слова. С каждой строкой он поднимал брови все выше – все-таки мне удалось его удивить.

Уилсон остановился, глядя на меня в тусклом свете фонаря, освещавшего наш бетонный насест.

– Никак не могу выбросить из головы вторую часть, – осторожно продолжила я, встречая его взгляд. – Помнишь дальше?

Уилсон кивнул, но промолчал. Ждал, что я сама скажу. И я произнесла следующие строки так, как понимала сама:

Там были еще строфы, но именно эти слова не отпускали меня, и я собралась с мыслями, мечтая объяснить ему, рассказать.

– Природа тайну обрела… Уилсон, я все еще связана тайной своего происхождения. Ты как-то сказал, что не мы выбираем, где родиться. Это – данность, и мы не можем на это повлиять. Но я могу дать другую жизнь хотя бы своему ребенку. Иначе у него буду только я, а если со мной что-то случится, он останется совсем один. Я не могу обещать, что жизнь будет счастливой, но могу хотя бы сделать так, чтобы он не был «всегда один». Хочу, чтобы он купался в любви мамы, папы, бабушек с дедушками, чтобы у него были тети, дяди и кузены. Семья, а не тайна происхождения. И чтобы он не боялся остаться один, брошенным и никому не нужным.

Уилсон снова кивнул, но с прежней озабоченностью во взгляде, серые глаза смотрели так же мрачно. Он наклонился и коснулся губами моего лба, и я почувствовала запах перечной мяты и лосьона после бритья. Мне так хотелось вдохнуть его глубоко-глубоко, чтобы аромат окутал меня в уютный кокон, но я сдержалась. Его тревога была ощутима, будто он возражал против каждого моего слова, но не хотел обидеть. Интересно, это потому, что он станет дядей моего ребенка, ребенка Тиффы? Ведь он входил в тщательно спланированную схему любви, которой я хотела окружить свое дитя.

– И что же дальше, Блу? Что нам теперь делать? – непонятно, что конкретно он имел в виду, так что я решила понять буквально.

– Завтра я все расскажу Мейсону.

* * *

– Так-так, смотрите кто у нас тут. Не можешь без меня, да? – протянул Мейсон, глядя вниз с верхнего пролета лестницы у своей квартиры. Из открытой двери лился свет, выделяя его силуэт черным контуром. Я позвонила ему, сказав, что нужно поговорить и что я жду снаружи. Он захлопнул телефон и начал спускаться вниз, развязно улыбаясь. Он явно думал, что я пришла не только поговорить. Сумочку я держала перед собой, чтобы он ничего не заметил сразу, когда я была не готова. Сзади захлопнулась дверь, и Уилсон появился из-за угла. Вот что ему стоило остаться в машине?

– Где тебя черти носили? – Мейсон встал напротив в ту же секунду, когда Уилсон занял место рядом со мной, он перевел взгляд на Уилсона и помрачнел. – Думаешь, сможешь променять меня на этого тощего выскочку?

– У меня будет ребенок. От тебя, – выпалила я, не желая болтать о ерунде. Нужно было как можно скорее со всем этим покончить. Я убрала сумку, открывая живот. Мейсон переводил взгляд с моего лица на живот и обратно. Если правильно одеться, никто и не подумает, что я беременна. Так что я специально выбрала обтягивающую футболку с белыми брюками, чтобы не было никаких сомнений.

– Офигеть! – простонал Мейсон, проводя рукой по волосам, и мне даже стало жаль его. Подобное негодование было вполне объяснимо. Это был удар под дых, и я точно знала, что он чувствует. Несколько месяцев назад я сама переживала то же самое. Он вытянул руку, чуть ли не касаясь пальцем моего лица.

– Ты заявляешься через полгода и хочешь свалить все на меня? Нет уж. Ха-ха! Меня не проведешь!

– А что не так? – подначила я. Сочувствие к нему смешивалось с необходимостью закончить начатое.

– Почем мне знать, что ребенок вообще мой? Уж точно я не был у тебя первым и явно не последним. Насколько я помню, Адам тоже нарисовался примерно в то же время, – Мейсон смерил Уилсона кислым взглядом. Уилсон просто покачал головой и скрестил руки на груди. Переубеждать и говорить, что он – не Адам, смысла не было, как и отрицать.

Я пожала плечами и промолчала. Так даже лучше, что он сомневается. Значит, возмущаться не будет. Я протянула ему документы, которые подготовил брат Джека.

– Мейсон, я не ссориться пришла, и мне ничего от тебя не нужно. Я хочу отдать ребенка на усыновление. Для этого требуется отчуждение прав. Тебе нужно будет прийти в суд в этот день, подписать, где галочка, и свободен. И ты больше никогда не увидишь меня и мой большой живот.

Мейсон разглядывал договор, и на мгновение мне показалось, что он собирается его порвать.

– Мне нужно работать. Не смогу прийти, – нахмурился он и отшвырнул бумагу. Белый лист спланировал на землю, и мы все какое-то время смотрели на него, каждый ждал, чтобы кто-то другой пошевелился. Секунду раздумий спустя я наклонилась и подняла его.

– Понимаю, – произнесла я приторным голосом. – Тебе и правда нужно держаться за свою работу. Потому что если усыновление сорвется, я подам запрос на установление отцовства, а потом – иск о выплате алиментов, – все это я произнесла спокойно, невинно глядя ему в глаза.

Мейсон выругался, а Уилсон подавил усмешку. И незаметно показал мне большой палец. Но тут же нахмурился, услышав нецензурные определения, которыми меня награждал Мейсон.

– Осторожней, парень, – рявкнул он, и Мейсон с опаской взглянул на него, видимо вспомнив кунг-фу с прошлого раза.

– Ты и копейки от меня не получишь, Блу.

– Приди в суд во вторник, и так и будет. – Я прижала бумагу к его груди, придерживая рукой, пока он не взял ее сам, сжав в кулаке.

– До четверга.

Я повернулась и пошла к машине, не оборачиваясь, не зная, смотрит ли Мейсон мне вслед и идет ли за мной Уилсон. Скользнула на пассажирское сиденье «Субару» и потянулась за ремнем, чтобы пристегнуться, нуждаясь хоть в какой-то защите, отчаянно желая почувствовать себя в безопасности. В безопасности от чего? От злости Мейсона? От ощущения предательства, которое так явно исходило от него, что можно было потрогать? Может быть. Непонятно почему, но я испугалась, и мне было грустно. Уилсон забрался в машину и повернул ключ в зажигании. А у меня руки тряслись так сильно, что ремень безопасности выскакивал и стукался о стекло с подозрительным треском. Уилсон перегнулся через меня и застегнул его, не говоря ни слова, но я чувствовала его взгляд, даже когда он выезжал с подъездной дорожки.

– Ты вся дрожишь. Нормально себя чувствуешь?

Я кивнула, пытаясь проглотить комом вставший в горле стыд, мешавший говорить. А Уилсон все смотрел на меня, изучая мой профиль, пытаясь разглядеть, что спрятано под маской. Лучше бы он просто не обратил внимания.

– Ты его любишь? – Этот вопрос и прозвучавшее в голосе сочувствие было настолько неожиданным, что я рассмеялась, но вышел отрывистый и совсем не веселый лай.