Попаданка для дракона. Истинная (не) кусается - Айла Берен

глиняную кружку. — В порт больше не ходят корабли, а Спиро, отец моего будущего ребёнка, далеко за морем!

— Погодь-ка, — остановил меня старик, подняв сухонькую руку. — Есть же ещё один небольшой порт на противоположной стороне острова у подножия утёсов. Правда идти туда по дороге слишком опасно — тебя могут схватить. Не боишься дремучего леса, дитя? Можно попытаться добраться через чащу.

— Нет, не боюсь! — твёрдо ответила я, выпрямив спину. — Я готова идти хоть ночью сквозь непролазные заросли! Только бы спасти своего будущего ребёнка.

— Молодец, девочка! Хоть путь и небезопасен — там водятся и волки, и прочая нечисть. Стар я, чтобы сопровождать тебя, да и другие деревенские вряд ли отважатся. Особенно теперь, когда мы знаем наверняка — что король то наш и его свита — кровопийцы!

Он торопливо вывел меня за дверь, озираясь по сторонам и прислушиваясь к звукам с улицы:

— Беги сейчас, пока солнце не село за горизонт! Держись просёлочной дороги сквозь поля, а с наступлением темноты обязательно сверни в чащу леса, чтобы спрятаться от вампиров. Ты всё поняла, дитя? Ни минуты промедления! И да хранят тебя небеса…

Я шепнула слова благодарности и бросилась прочь со всех ног. Моя лёгкая, стремительная фигурка в развевающемся платье уменьшалась в размерах по мере того, как я мчалась по пыльной просёлочной дороге навстречу неизвестности. Сердце тревожно стучало в груди.

Когда ноги начали подкашиваться от усталости, а жажда нещадно жгла горло, я всё бежала и бежала вперёд, с трудом переводя дыхание. Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди. Я спотыкалась о кочки, цеплялась за колючие кусты, но упрямо продолжала свой бег, хотя лёгкие горели огнём.

По мере того, как алое солнце всё ниже клонилось к линии горизонта, небо заливалось багряно-малиновыми красками близящегося заката. Пора было срочно укрываться до наступления ночи.

Я решительно свернула с едва заметной протоптанной колеи между злаков и юркнула в густые заросли опушки, окунувшись в непроглядный лесной мрак.

Здесь наверно даже днём царили густые сумерки — так плотно переплетались над головой кривые сучковатые ветви деревьев, закрывая доступ солнечным лучам. Под ногами валялся палый лист, хрустевший при каждом шаге.

Пробираясь сквозь чащу, я то и дело спотыкалась о торчащие корни, цеплялась за колючие кустарники, но упрямо бредила вперёд наугад, пока хватало сил.

От каждого шороха и скрипа сучьев под порывами ветра я мгновенно вздрагивала всем телом и испуганно озиралась по сторонам. Мне мерещились преследователи, идущие по следу…

Наконец ноги подкосились окончательно. Я, споткнувшись, рухнула на четвереньки. Сердце бешено колотилось, перед глазами всё плыло. Нужно было перевести дыхание и набраться сил перед дальнейшим пути.

И тут раздался странный, слегка сипловатый голос, который мигом заставил меня подняться:

— Кто это к нам пожаловал?

Из-за кривого, узловатого дерева выступила сгорбленная крохотная старушонка в оборванном тёмном одеянии. Седые спутанные космы, напоминавшие паутину, обрамляли её морщинистое лицо цвета пергамента с крупным крючковатым носом-картошкой. Из морщинистого рта торчал единственный жёлтый кривой зуб. Глаза ведьмы напоминали тусклые белёсые бусины.

Она переступала босыми ногами с длинными изогнутыми коричневыми ногтями, опираясь на костлявую щербатую палку. Зловеще покряхтывая, старуха обошла меня кругом, ощупывая цепким взглядом с головы до ног и причмокивая беззубым ртом.

— Курочка-несушка! Сама в нору к лисе явилась! — ехидно прохрипела старуха сиплым скрипучим голосом, похожим на скрежет ржавых петель.

Она с наслаждением облизнула свой беззубый рот синеватым языком, блеснув единственным коричневым кривым клыком.

— Да не с пустыми руками! Яичко принесла! И не простое — с дитем дракона! — Её костлявая рука с длинными когтями, обтянутая шершавой сморщенной кожей, словно кора древнего дуба, жадно потянулась к моему едва припухшему животу, явно намереваясь погладить или даже схватить.

Я в ужасе дернулась в сторону, запнувшись о торчащий из земли корень и едва удержав равновесие. Однако длинные морщинистые пальцы ведьмы вцепились в меня мертвой хваткой.

От ведьмы исходил едкий, противный запах плесени, сырой земли и гнили. В ноздри ударил мерзкий душок тлена. Меня мгновенно затошнило.

Приступ резкой тошноты подкатил к горлу, вызывая спазмы в желудке. Я согнулась пополам, с трудом сдерживая рвотные позывы и ощущая, как к горлу подступает комок.

Ведьма злорадно захихикала, наблюдая мои мучения. Её темные бусинки-глазки злобно блеснули в полумраке чащи.

Перед глазами всё заволокло серой дымкой и поплыло, а затем стремительно померкло. Последнее, что я почувствовала — это как земля уходит из-под ног…

Глава 48

Я очнулась в тёмной прокопчёной избушке. С потолка свисали пучки трав, а полки ломились от склянок с зельями и баночек с непонятным содержимым. В углу варилось варево в котле на огне, испуская едкий дым.

Попыталась пошевелиться, но обнаружила, что привязана верёвками к кровати. Охваченная паникой, я забилась в путах, но узлы лишь впивались сильнее. Что делать⁈ Сил не осталось… ребенок забирает все силы, нужна кровь Рейна!

Фляжку с кровью Рейна, я спрятала под одеждой. Если бы дотянуться до неё…

— О, деточка проснулась! Куда это ты собралась со своим драгоценным грузом?

Старуха заковыляла ко мне, постукивая по полу суковатой палкой. Её кошачий взгляд блеснул алчным безумием. Она протянула костлявую руку к моему животу…

— Не трогай меня! Пошла прочь, старая ведьма! — закричала я из последних сил. — Что тебе от меня нужно? Отпусти! Мой жених заплатит тебе много золота.

От моего крика старуха скривилась, словно от зубной боли.

— Не ори! Ненавижу громкие звуки, — прошипела она и, прихрамывая, села рядом со мной на краешек кровати. — Деточка, в твоём животике растёт нечто бесценное. Никто не даст мне столько золота, сколько стоит это сокровище.

Я в ужасе уставилась на сгорбленную фигуру ведьмы. Её седые космы спускались до пола, а морщинистое лицо напоминало высохший корень дерева. В глубине её зелёных глаз светился алчный блеск. Она положила свою костлявую руку мне на живот, и я почувствовала малыш внутри вздрогнул от её прикосновения. Его толчок, почувствовала эта старая карга!

— Нет! Не трогай моего ребёнка! — закричала я в ужасе.

Старуха ощерилась в кривой усмешке, обнажив чахлые зубы. Прихрамывая, она доковыляла до бурлящего котла, что висел над очагом. Черпнув полную миску мерзкой на вид жижи, булькавшей в котле, она повернулась ко мне.

— Пора поесть, дитятко, — проскрипела ведьма. — А после снова заснешь. Не желаю более терпеть твои вопли.

Она протянула мне миску, испускавшую едкий пар. Я в ужасе отпрянула на своём ложе.

— Нет! Не подходи ко мне с этой отравой! — с новой силой завопила я в панике.

— Молчи! —