Очень древнее зло - Екатерина Лесина

Демон?

Демон, который беспокоится о других?

— Да не беспокоюсь я, — проворчала я, озираясь. Как-то опять стало ну очень не спокойно. — Просто… ну не ходить же ей так!

Теттенике потупилась.

А ответ прозвучал в моей голове столь ясно, что от этой ясности опять сделалось дурно.

— То, что принадлежит ей по праву, ей и принадлежит. Достаточно потребовать свое.

Ага. А у кого?

Существо вздохнуло. И кажется, печально.

Люди.

Люди странные. Даже когда они немного демоны.

— Извини, — искренне сказала я. — Я… действительно не хотела тебя злить. Или беспокоить. Но там они не справятся. Одни.

— Не справятся, — Теттенике зачем-то взяла меня за руку. — И если ты позволишь пройти по дороге… нам всем пройти… у мира появится шанс.

Сказала и замолчала.

Я тоже молчала.

И даже глаза закрыла, пытаясь смирить позорное желание сбежать. Стало тихо. Очень-очень тихо. А потом головы коснулась чья-то рука. Эта рука была невесома и в то же время тяжела, как сама гора, как все горы, которыми она и являлась.

Хозяйка медной…

— Уже нет, — сказала женщина нормальным голосом. — Уже не хозяйка. Да и меди в этих горах никогда не было. Идите, дети. И постарайтесь не разрушить этот мир окончательно.

Что сказать… шли мы.

Молча.

Стараясь не глядеть друг на друга. И я шкурой чувствовала, сколь тяжело той, которая все еще была рядом, терпеть мое присутствие.

Ей было сложно.

Мне… мне хотелось убраться подальше. Потому и шли мы довольно быстро.

— Я это видела… — Теттенике заговорила, когда мы оказались в огромной пещере, заполненной статуями. — И там еще золото есть… много золота.

— Много золота — это хорошо.

Она кивнула.

Она держала коня, который вел себя куда приличнее многих людей. А может тоже ощущал что-то такое… иное.

Древнее.

Не злое. Не доброе. Иное. Как ощущала и я. И легионеры.

Теттенике.

— Я вот думаю… может, это тоже все зря? В Степи? Она ведь не понимала, зачем они все это носят. Ставят. Подарки…

Странноватые подарки. Я поглядела на статуи. Впечатляли. Размерами. Ну и искусством тоже. Силу искусства особенно остро осознаешь, когда это самое искусство может на тебя рухнуть и придавить. А статуи смотрелись достаточно старыми, чтобы рассыпаться.

В общем, из зала мы убрались, чтобы попасть в другой.

И третий.

И…

— Это, получается, он, — Теттенике подошла к саркофагу, чтобы поклониться. — Если я останусь жива, я… я приду сюда снова. И приведу своих детей. Если, конечно, у меня будут дети. Покажу их. Ему. Ей… ей будет интересно.

Молчу.

Мне в этом зале не просто неуютно, такое чувство, что кровь закипает. Или сила? Та, другая, демоническая. И… мутит. Но я сглатываю слюну.

— А дальше куда? — выдавливаю из себя слова, потому что молчание невыносимо.

Теттенике прислушалась.

Кивнула.

И обошла саркофаг. Ну и я тоже. И легионеры. И кони… в общем, конечно, в музей бы нас такой толпой не пустили бы.

А дорога…

Она просто была. Вот не было, не было, а потом раз и есть. И главное, нельзя сказать точно, в какой момент она появилась. А ведь пропустить исчезновение каменной стены, скажем так, непросто.

Но я умудрилась.

Я моргнула. Раз. Другой. Ущипнула себя за руку. Оглянулась. Нет, саркофаг никуда не делся, как и дорога. Что сказать… лежит себе такая. Ровненькая. Неестественно ровная. И прямая. По обе стороны её скалы возвышаются, и тоже такие вот гладкие, ровные, что жуть просто.

Будто кто-то взял и разрезал гору пополам, половинки раздвинул, а меж них дорога и осталась.

— Верхом, — решила Теттенике. — Умеешь?

— Нет, — я решила быть честной. Да и желания забираться на этого черного зверя, который поглядывал на меня с плохо скрытой насмешкой, вот не было.

Совершенно.

— Это не сложно. Залезай.

— Может…

По дороге полз туман. Белесый. Плотный. Он сгущался, скрывая и саму дорогу, и скалы.

— Надо, — Теттенике произнесла это строго. А я вздохнула. Надо. Нет, конечно, можно закапризничать и вернуться… но тогда снова придется встретиться с ней, с той, что живет в камне.

С той, что сама камень.

Нет уж. Лучше конь.

И я осторожно подошла к нему.

— Я хорошая, — предупредила я зверюгу. — И кусать меня не надо.

Он оскалился и клацнул зубами.

А в следующее мгновенье меня просто подхватили и закинули в седло.

— Б-благодарю, — я вцепилась обеими руками в гриву. С высоты конской спины земля казалась далекой и твердой. — З-за п-проявленую инициативу.

Легионер молча отступил.

— Я тоже лошадей боюсь, — призналась Теттенике, ловко взобравшись на широкую спину драссара. — Маму такая затоптала…

— Мне жаль.

— Но этот умный. И… надо спешить. Время уходит.

Я знаю.

Я… я постараюсь справиться со страхом. Если она смогла, то и у меня получится. Лошадь… подумаешь, лошадь. Это же не мотоцикл, большую скорость не разовьет, а значит… значит, даже если свалюсь вдруг, то не очень больно.

Драссар пошел.

Мягко. Осторожно. Будто и вправду понимая, что всадница из меня так себе. Я закрыла глаза.

— Сожми бока коленями. И постарайся не ерзать. Ему это мешает.

Постараюсь.

Мать его… чего только ради любви не сделаешь. Что мир спасешь, что это вот все…