Месть в конверте - Фридрих Незнанский

Естественно, генерал Смирнов был прекрасно осведомлен о том, что во всех этих зарубежных эскападах его супругу постоянно сопровождали — как бы это высказать поделикатнее — друзья, попутчики, поклонники ее таланта. Если таковых не находилось изначально, то уж по прибытии к намеченной цели она никогда не испытывала недостатка внимания со стороны, так сказать, «местных кадров». Подобная ситуация вполне укладывалась в рамки существовавшего негласного семейного соглашения: я не вмешиваюсь в твою личную жизнь, но и, со своей стороны, пользуюсь полной свободой.

Опять-таки негласным, но жестким и бескомпромиссным условием установившегося порядка было безусловное признание обеими сторонами необходимости сохранения видимости внешнего благополучия, категорического исключения сомнительных, а тем более — боже упаси! — скандальных ситуаций. Положение обязывает. Греши, но тихо!

Диана Смирнова погибла в автомобильной катастрофе в окрестностях Давоса. На крутом повороте водитель не справился с управлением, машину занесло, а некстати подвернувшаяся могучая ель превратила новенький спортивный «гольф» в груду металла. У швейцарской полиции не возникло проблем с установлением личности пострадавшей: в красивой и стильной сумочке крокодиловой кожи были аккуратно подобраны все документы погибшей, кроме того, владельцы миниатюрного высокогорного отеля-шале без труда опознали в потерпевшей свою гостью, покинувшую отель чуть больше часа назад. Через сутки с небольшим врачам удалось вывести из коматозного состояния и находившегося за рулем спутника Дианы, юного аполлоноподобного горнолыжного инструктора. Молодой человек, ошеломленный происшедшим и не вполне еще преодолевший последствия шока, не счел себя обязанным напускать какого-то тумана и достаточно быстро и недвусмысленно подтвердил и так уже само собой напрашивавшуюся версию: их отношения с погибшей русской балериной конечно же превосходили по степени близости обычные контакты учителя и ученицы. Российское консульство проявило к происшествию повышенное внимание и заботу. В считаные дни были решены все юридические вопросы, оформлены необходимые документы, и тело погибшей незамедлительно было отправлено на родину. Швейцарская полиция если и была удивлена такой оперативностью обычно нерасторопных и медлительных русских, то лишними вопросами не задавалась, радуясь, что так скоро и беспроблемно удалось закрыть очень неприятное дело, грозившее сложным расследованием и вмешательством высоких чинов, возможно даже и на уровне министерства иностранных дел. Что же касается швейцарских служб безопасности, то как раз их-то рвение и поспешность русских ничуть не удивляли. Ясно было, что этим делом занимаются не простые консульские чиновники, а сотрудники особого отдела российского посольства, ибо менее чем через два часа после трагедии швейцарцы уже прекрасно знали, чьей супругой являлась погибшая в окрестностях ставшей, благодаря Томасу Манну, знаменитой на весь мир «Волшебной горы» Диана Рубеновна Вагранян-Смирнова.

— Я благодарю вас, коллеги, за участие в нашей сегодняшней встрече. Разумеется, нам предстоит еще много контактов и бесед, и в форме служебных совещаний, и, так сказать, тет-а-тет. Не раскрою большого секрета, если скажу, что с личными делами каждого из наших сотрудников я, само собой, уже ознакомился; все мы прекрасно знаем принципы работы нашей организации, то значение, которое придается подробному документированному фиксированию деятельности каждого из нас. Но, естественно, для настоящего знакомства простого изучения личных досье — а они у каждого из присутствующих здесь великолепны, с удовольствием упоминаю это! — недостаточно, во всяком случае для меня. Я всегда при всех наших бумажных приоритетах был сторонником непосредственного, живого, человеческого общения.

«И вновь подстилает нечто мягкое и желанное. Мастер. Просто-таки мастер художественного слова». Ясно было, что ознакомительная встреча офицеров с новым руководителем закончилась. Жаворонков вновь заерзал в своем кресле, но как опытный службист не позволил себе покинуть его преждевременно.

Евгений Иванович Смирнов был очень умным, здравомыслящим и умеющим предугадывать развитие событий человеком. Похоронив жену, со сдержанным достоинством принимая соболезнования, показательно резко уйдя с головой в работу, он прекрасно понимал, что его республиканская карьера закончилась, что отставка и отлучение от должности — дело считаных дней, в лучшем случае — месяцев, все зависело от деликатности республиканских руководителей, не позволяющей так уж показательно выгнать только что овдовевшего человека. Впрочем, ни сдержанностью, ни терпением этот сорт людей не отличался, особенно на таких изгибах истории, когда надо было немедленно хватать и прибирать к рукам, если можешь, конечно. Так что… Да и, в конце концов, о какой такой деликатности могла идти речь по отношению к вдовцу, чья жена фактически погибла почти что в объятиях любовника? Напротив. Это было очень малопочетное пятно на мундире генерала. Такие вещи не прощаются. При всем понимании ситуации даже самая вежливая форма, в которую могло быть облечено предложение оставить занимаемый пост, была бы жесточайшим ударом по самолюбию достаточно эгоистичного и спесивого Евгения Смирнова. Как разумный и дальновидный дипломат, безошибочно просчитавший все варианты, он предпочел уйти без заключительной оглушающей пощечины. Причина подачи в отставку выглядела и разумно, и убедительно: иностранный гражданин не может возглавлять ведомство, обеспечивающее безопасность новорожденного государства. Выслушав положенное количество дифирамбов и благодарностей за многолетнюю плодотворную работу, получив некоторый воплощенный в достаточно твердой валюте материальный эквивалент своему прошлому рвению, непотопленный и незадушенный своими человеколюбивыми коллегами, генерал Смирнов отбыл в распоряжение центрального аппарата ФСБ.

— Ну вот, собственно, и все на сегодня. Еще раз всех благодарю. Все свободны.

Мягко захлопали пружинистые сиденья, шорох и цокот шагов устремившихся к дверям сотрудников слился в какую-то единую общность освобождения, генерал Смирнов со своего возвышения продолжал отечески-покровительственным взглядом провожать своих подчиненных.

— Кстати, вас, Георгий Федорович, если вас это, конечно, не затруднит, я попросил бы задержаться.

На несколько лет генерал Смирнов, продолжая оставаться активно действующим сотрудником ФСБ, ушел в какое-то подполье. Ходили слухи, что он подвизается в различных российских посольствах, занимается какими-то разовыми заграничными акциями, руководит какими-то семинарами для слушателей курсов ФСБ. И вот, наконец, последовало назначение на вполне высокую и серьезную должность.

В очередной раз скрипнула распашная дверь, прикрывая спину последнего из покидающих зал заседаний сотрудников, и почти синхронно с этим скрипом генерал Смирнов позволил себе как-то расслабиться, даже, возможно, несколько размякнуть.

— Фу-ты, черт, устал, честное слово! Выступать перед нашими людоведами-людоедами — это ведь тебе не перед думскими комиссиями воду лить. Привет, Жаворонок! Как тебе мои «инаугурационные» песнопения?

Широко распахнутые как бы для дружеского объятия руки Смирнова за те пять-шесть шагов, отделявших его от Жаворонкова, превратились в скромно протянутую, впрочем, крепкую и уверенную ладонь, которую и пожал Георгий Федорович.