Павел I - Казимир Феликсович Валишевский
Шрифт:
Интервал:
Вместе с тем сын Екатерины предупредил на целый век те меры, которые лишь вчера, и то не во всей полноте, обеспечили в России свободу вероисповедания. Она была объявлена указом 18 марта 1797 года, только с некоторыми оговорками относительно католической пропаганды в польских губерниях. Указом 12 марта 1798 года разрешалось старообрядцам строить церкви во всех епархиях. Двадцать седьмого октября 1800 года, по соглашению с Московским митрополитом, эта мера была распространена даже на столицу православного народа. В следующем месяце Павел посетил главу петербургских раскольников, Милова, и пригласил его вместе с его единоверцами присутствовать на литургии, отслуженной в дворцовой церкви. По окончании богослужения он принимал этих странных гостей в своем кабинете, продержал их там несколько часов, расспрашивал о впечатлении, произведенном на них богослужением, и о различии в обрядах. Он испросил благословение у Милова и кончил тем, что предложил ему служить по-своему в этой самой церкви.
Тень Аввакума, сурового поборника раскола, заживо сожженного в апреле 1681 г. в Пустозерске, должна была испытать сильное изумление!
Н. И. Аргунов. Портрет императора Павла I
Милов принадлежал к числу поповцев, раскольников, приемлющих священство. Из всего вышеизложенного заключили, что государь отдаст предпочтение этой секте, и действительно, два главаря соперничавшего с ней братства беспоповцев, были арестованы и от них потребовали примкнуть к верованию их противников. Вследствие их отказа, одного из них, Пешневского, обрили и принудили поступить в кучера; другой, Косцов, был посажен в тюрьму, из которой вышел только после восшествия на престол Александра.
Кроме примирения раскольнических сект между собой, Павел и Платон стремились, правда, к достижению цели, более соответствовавшей их природным чувствам: в своем стремлении к умиротворению умов они наметили несколько попыток к тому, чтобы вернуть членов этих сект в лоно православия, и Московский митрополит старался поднять это движение, составив проект религиозного объединения, получивший одобрение Святейшего синода. Но он остался между тем почти без всяких последствий.
Раскольники разделяются на толки вследствие слишком большого различия во взглядах, мнениях и особенно обрядности. Среди массы сект не одни беспоповцы оказались лишенными благоволения государя и представителей господствующей Церкви. Из духоборов мужчины, женщины и дети в количестве ста пятидесяти шести человек были одновременно высланы из Харьковской губернии сначала на остров Эзель, а потом в Усть-Двинск, где их заставили работать по возведению укреплений. Из Новороссии партия в тридцать один человек, принадлежавших к той же секте, была послана в Екатеринбургские рудники по обвинению в том, что они «не признают верховную власть, учрежденную на земле Божией волею».
Глава скопцов, Селиванов, был посажен в сумасшедший дом. В августе 1799 года солдат Скрипниченко и его жена за еретические деяния подверглись еще более жестокому наказанию: их били кнутом и вырвали им ноздри.
В этой области мнения Павла оказались такими же неустойчивыми, как и во всякой другой; его действия производили впечатление такой же непоследовательности, представляя смесь благороднейших побуждений с самыми жалкими злоупотреблениями властью.
В общем, дурное брало в нем, несомненно, верх над хорошим. Однако эта беспорядочная деятельность дала в некотором отношении благотворные результаты, и внимательно наблюдавший за всем князь Чарторыйский указывает на один из них, благодеяние которого отразилось даже на польских губерниях, так жестоко терпевших со времени раздела. Запуганные, как и все, губернаторы этого края не смели себе позволить, говорит он, «слишком вопиющих злоупотреблений». Подобное явление часто встречается в истории отдельных деспотов, и вследствие этого, хотя управление Павла держалось такого же плохого и зловредного направления, как и управление французских якобинцев, но оно принесло далеко не так много вреда. Один тиран всегда лучше, чем сто тиранчиков. Генерал-адъютант князь Щербаков за то, что ударил почтальона и потребовал на одной станции двенадцать лошадей, когда его чин давал ему право лишь наполовину, был уволен в отставку.
Впрочем, личный деспотизм Павла, как ни был он грозен, проявлялся лишь в довольно узкой области вследствие ограниченного умственного кругозора деспота и его малой изобретательности в способах действий. Даже и в непосредственной близости государя, при дворе и в высшем петербургском обществе, от него не столько терпели, сколько рассказывали. Госпожа Виже-Лебрён, сама, по ее словам, запуганная, не испытывала, однако, необходимости сократить время своего пребывания в России, и, описав все неприятности и беспокойства, пережитые ей вместе с прочими обитателями столицы, она прибавляет: «Все только что прочитанное нисколько не мешает тому, чтобы Петербург был для артиста настолько же полезным, сколько и приятным местопребыванием. Император Павел любил искусства и покровительствовал им. Большой любитель французской литературы, он привлекал и удерживал своей щедростью актеров, которым был обязан удовольствием видеть на сцене наши шедевры, и достаточно было обладать музыкальным или художественным талантом, чтобы быть уверенным в его благосклонности. Дуаен, писавший исторические картины, так же пользовался вниманием Павла, как раньше Екатерины. Император заказал ему плафон для нового Михайловского замка… В смысле увеселений общества Петербург не оставлял ничего желать».
Мари-Элизабет-Луиза Виже-Лебрён. Портрет дочерей императора Павла I Александры и Елены. 1796 г. Изначально наряды княжон были иными. Слух о том, что картина показалась Екатерине Второй чересчур откровенной, побудил портретистку изменить одеяния девушек с греческих туник на платья с длинными рукавами
Таков был удел высших классов общества; впрочем, при этом режиме они не пользовались никакими привилегиями. Благосклонность Павла направлялась охотнее к низшим слоям, которым, кажется, уж нечего было жаловаться на новый режим, – напротив! хотя Коцебу и злоупотребил, несомненно, гиперболой, сказав: «Народ был счастлив, никто его не стеснял». Но все относительно, и для большинства публики Россия Екатерины II, конечно, не была раем. Если Павел не хотел отменить крепостное право, он пытался, большей частью случайно и по прихоти, как поступал всегда, ослабить его естественные последствия. Он старался внести в эту область умеряющее начало, и этим приобретал несомненное право на снисходительность и даже признательность потомства.
В итоге неистовства государя внушили, кажется, больше страха его подданным, нежели
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!