Катарсис-1. Подноготная любви. Психоаналитическая эпопея - Алексей Меняйлов

«Я насыщал их, а они толпами ходили в домы блудниц. Это — откормленные кони, каждый из них ржёт на жену другого» (Иер. 5:7, 8).

«На всяком высоком холме и под всяким ветвистым деревом ты блудодействовала» (Иер. 2:20).

«Посмотри на поведение твоё в долине, познай, что делала ты, резвая верблюдица, рыщущая по путям твоим? Привыкшую к пустыне дикую ослицу, в страсти души своей глотающую воздух, кто может удержать? Все, ищущие её, не утомятся (искать её): в её месяце (течки) они найдут её» (Иер. 2:23, 24).

Но за образами Иеремии можно всё-таки признать некоторую эротическую скромность по сравнению с образами, рисуемыми пророком Иезекиилем или Соломоном в «Песне Песней» (см. Библию)! Там образы ещё более откровенные. Обращение пророка Иеремии к эротическим образам невозможно объяснить несдержанностью, проистекавшей из-за его холостого положения. Этим скорее можно объяснить его сдержанность! Пророк же Иезекииль, современник пророка Иеремии, женат был, причём жену свою он называл не иначе как «утехой очей» (Иез. 24:16). Образы же его ещё более «разнузданны», чем у пророка Иеремии, но несравнимо более скромные, чем у Соломона. Соломон с числом своих гаремных дам несколько переизлишествовал: у него было триста жён и семьсот наложниц — они его и погубили. Погубили и обессилили. Они, то есть триста и семьсот, а не одна, Суламита. Суламита была возлюбленной, и очень может быть, что та самая одна единственная половинка. Её он и воспел в неповторимой «Песни Песней».

Таким образом, выбор эротического изобразительного материала пророками не был компенсацией их супружеского одиночества, а просто следствием мужского здоровья. Интересное было для них интересно, этими образами они мыслили, живя и наслаждаясь в Боге.

Иеремия же, как мы уже заметили, был холост.

«И было ко мне слово Господне: не бери себе жены, и пусть не будет у тебя ни сыновей, ни дочерей на месте сем».

«Ибо так говорит Господь о сыновьях и дочерях, которые родятся на месте сем, и о матерях их, которые родят их, которые произведут их на сей земле: тяжкими смертями умрут они и не будут оплаканы, или похоронены; будут навозом на поверхности земли, мечом и голодом будут истреблены, и трупы их будут пищею птицам небесным и зверям земным» (Иер. 16).

Из этих слов видно, что одиночество пророка Иеремии отнюдь не было вызвано необходимостью его «чистоты» (за «чистоту» люди с отягощённой психикой выдают отказ помогать предназначенной от Бога половинке в высоком смысле этого слова), но определялось конкретно-историческими условиями его служения. Времена для Иудеи были действительно трудными. Одна за другой накатывались волны вражеских войск, убийства, грабежи, да и сама осада Иерусалима, которую в пророческом своём служении должен был пережить Иеремия, была столь невыносимой, что, как написано, нежные матери ели своих детей, а на глазах отцов умирали от голода их сыновья. Послушавшись Господа, пророк уберёгся от этих отцовских мук. Но даже если бы родившихся у Иеремии детей удалось уберечь, то их ожидала бы нелёгкая судьба сирот, потому что умер Иеремия насильственной смертью. Судьба детей нелюбимого и не признаваемого в народе пророка.

Испокон веков в народе Израильском, как, впрочем, и у других народов, семья и дети считались величайшим благословением. «Нехорошо быть человеку одному», — говорит Господь (Быт. 2:18). Отсюда и обострённый интерес современников пророка к подробностям его половой жизни, интерес, который, как видно из многих текстов Библии, Господь не обличал, но использовал как врата к разуму ещё окончательно не утративших надежды на спасение людей. Как раз из особенностей половой жизни пророка, его одиночества и бездетности, люди могли сделать вывод, насколько серьёзной была опасность разрушения Иерусалима. Одиночество эротически одарённого пророка в тот данный конкретный период истории усиливало проникновенность вести Божьей, и его пророческое служение становилось более эффективным. Беда была у порога, служение было серьёзным, дети были обречены на смерть, судьба вдовы была горька — потому и заповедь: «не бери себе жены». Но эта была весть Иеремии лично, но отнюдь не людям всех времён и народов, не всем служителям и даже не всем пророкам. Пророк Иезекииль, современник, как мы уже сказали, Иеремии, был женат на «отраде очей». Любил и Соломон, и пророк Осия — словом, несть числа славным библейским именам. Божьи люди были здоровые люди, отнюдь не некрофилы, и им было чем заинтересовать женщину.

Это, как мы уже сказали, понятно всем хотя бы на уровне подсознания. Свидетельство тому — распространённость сюжета о шлюхе на охоте за человеком Божьим как эротическим объектом.

Несмотря на эротические образы в своей книге, пророку Иеремии некоторые тонкости взаимоотношений с женщинами были неизвестны. В чём нельзя заподозрить ни Иезекииля, ни других пророков, ни тем более Соломона. Как там у него в «Песне Песней»?

Этот стан твой похож на пальму,

и груди твои на виноградные кисти.

Подумал я: влез бы я на пальму,

ухватился бы за ветви её;

и груди твои были бы вместо кистей винограда,

и запах…

Нет! Нет! Нет!! Расслабляться не будем! А чтобы легче было собраться, представьте себе нечто противоположное приятному: современных церковноприходских «ревнителей чистоты» с некрофилически поджатыми губами. У них строго: духовное — это духовное, а о сексе ни-ни! Что тут может быть общего: Бог и Любовь? Тем более у «истинно верующих». Таких, как они? Какое такое: «запах», «влезу я на пальму»?!! Это что получается: пророка можно по запаху отличить?

Хорошо, эти церковные придурки не дотягивают даже до уровня признанности, но что тогда монахи? Ведь в былые времена их признание было разве что не всеобщим — до 5 % населения некоторых русских городов составляли монахи.

Но нет, не будем о них распространяться. Не будем обсуждать выражение их лиц — оно достаточно отчётливо и красноречиво на лицах и современных монахов. Цель монахов и современных, и прежних — умерщвление плоти, они испытывают особенное притяжение к расчленённым трупам своих предшественников, так называемым мощам — вывод здесь очевиден. А что же касается до их молитвы…

«Ты же не проси за этот народ и не возноси за них молитвы и прошений; ибо я не услышу, когда они будут взывать ко Мне в бедствии своём» (Иер. 11:14).

«И сказал мне Господь: ты не молись о народе сем во благо ему» (Иер. 14:11).

Не всякая молитва — молитва. Даже у пророка. Что уж тут говорить про монахов госрелигий, для которых созданная Богом для мужчины женщина — осквернение, а прижимание губами к трупу — очищение! Нет, мы не против монашества, наоборот, считаем это установление полезным, потому что отток семени этого типа людей, безусловно, должен оздоровлять нацию. Другое дело, что мы не считаем для себя возможным поддаваться внушению, что монашество есть нечто, особо угодное Христу-Жизнедателю.