Император. Поле мечей - Конн Иггульден

Здесь Цезарь замолчал, задумавшись. На жалованье для такого количества людей потребуются тысячи серебряных монет. Содержать два легиона окажется совсем нелегко, и даже привезенное из Испании золото при эдаком размахе закончится быстро. Интересно, где же взял такое состояние Каталина? Однако сейчас не время предаваться размышлениям. Юлий заговорил снова:

— Командовать вами будут мои опытные офицеры; они научат вас сражаться так, как те воины, против которых вы сегодня выглядели малыми детьми. У вас будет настоящее, качественное оружие, надежные и красивые доспехи. Жалованье будет поступать регулярно. Так решайтесь же. Что вы принимаете, мое предложение или смерть? Сейчас идите к своим людям и передайте им мои слова. Не забудьте предупредить, впрочем, что если кто-нибудь попытается убежать, я поймаю дезертира и повешу. Все, кто предпочтет жизнь смерти, отправятся в Рим вместе с нами, но не в качестве пленников. Муштра не покажется легкой, особенно поначалу, но, думаю, выдержки и терпения солдатам не занимать. Со временем станет легче.

— А оружие ты нам вернешь? — раздался неуверенный голос.

— Что за нелепый вопрос! — возмутился Цезарь. — А теперь отправляйтесь! Так или иначе, но все должно закончиться еще до заката.

Глубоко растерянные, не в силах выдержать на себе огненный взгляд военачальника, пленные офицеры медленно повернулись и зашагали к своим стоящим на коленях в грязи собратьям. Изумленные легионеры пропустили врагов.

Пока тянулись минуты ожидания, Брут подошел к другу и стал рядом.

— Сенату это не понравится, Юлий. Неужели тебе все еще недостаточно врагов?

— На поле битвы сейчас я, а не сенаторы. Нравится им это или нет, но здесь я говорю от имени всего города. Я — Рим, и мне предстоит принимать решение.

— Но ведь нам приказано их уничтожить, — тихо, чтобы никто не услышал, возразил Брут.

Юлий пожал плечами.

— Вполне возможно, что это еще придется сделать. И все-таки тебе следует надеяться, что они примут присягу.

— С какой это стати? — недовольно, с подозрением поинтересовался Брут.

Цезарь улыбнулся и положил руку на плечо товарища.

— Да хотя бы потому, что это будет твой легион.

Брут замолчал в полной растерянности.

— Но, Юлий! — наконец собрался он с мыслями. — Эти люди воевали против нас и показали, чего стоят. Сам Марс не сможет превратить этот сброд в войско.

— Марс Марсом, а вот тебе подобное уже однажды удалось, с Перворожденным. Так что наверняка удастся и еще раз. Скажи им, что они сумели выжить в схватке с лучшим легионом Рима, которым командовал благословенный богами военачальник. Дай им возможность уважать самих себя, Брут, и они пойдут за тобой.

— И что, этот легион будет принадлежать мне и только мне? — задумчиво уточнил Брут.

Юлий пристально посмотрел на друга, словно пытаясь заглянуть ему в душу.

— Если ты и дальше останешься моей правой рукой и, более того, моим мечом, то, клянусь, я ни разу не вмешаюсь, хотя, когда нам придется сражаться вместе, общее командование возьму на себя. Во всем прочем, до тех пор пока ты мне верен, можешь поступать так, как считаешь нужным.

Постепенно, по одному, начали возвращаться офицеры наемной армии. Глядя друг на друга, они с заметным облегчением кивали. Юлий сразу понял, что люди выбрали жизнь, а вместе с ней приняли те условия, которые им предлагали.

— Другого выбора нет, — коротко отрапортовал один из офицеров.

— Сомневающихся не нашлось? — негромко уточнил Цезарь.

Галл решительно покачал головой.

— Хорошо. Как только каждый из этих людей произнесет слова присяги, мы зажжем факелы и в темноте вернемся в Рим. Там вас ждут казармы и горячая еда. — С этими словами Юлий повернулся к Бруту. — Отправь вперед самых свежих из всадников, пусть отвезут сообщение в сенат. Ведь в Риме не сразу поймут, свои мы или чужие. Мне вовсе не хочется начать тот самый мятеж, который только что удалось предотвратить.

— Но мы ведь приведем в город врагов, — сурово возразил Брут.

— Нет, они больше уже не враги. Никто не сделает и шагу до принятия присяги. А после этого они уже полностью будут принадлежать нам, даже сами того не сознавая.

Цезарь подъехал к городу в окружении охраны. Ворота оказались крепко-накрепко заперты. На горизонте маячил первый, еще неуверенный утренний свет. Голова кружилась, тело ломило от усталости и бессонницы. Однако прежде чем можно будет наконец-то лечь спать, предстоит еще немало важных дел.

— Откройте ворота! — громко закричал победитель, подняв голову и с неприязнью оглядывая нависающую массу бревен и железа.

На стене показался легионер в доспехах Помпея. Он внимательно оглядел небольшую группу всадников, а потом перевел взгляд на дорогу: к счастью, нападать на город, судя по всему, никто не собирался.

— Только после того, как рассветет, эдил, — ответил часовой, узнав доспехи Цезаря. — Приказ консула Помпея.

Юлий тихо выругался.

— Ну так спусти мне веревку! У меня к консулу важное дело. Ждать нельзя.

Солдат исчез, очевидно, собираясь спросить у старшего по званию, что делать. Спутники Юлия заметно занервничали.

— Нам предписано сопровождать тебя вплоть до здания сената, Цезарь, — отважится заметить один из них.

Повернувшись в седле, Юлий взглянул на смельчака.

— Если Помпей запер городские ворота, его легион не сможет войти. Значит, мне ничто не угрожает.

— Слушаюсь, господин, — тут же подчинился легионер. Дисциплина не позволяла продолжать возражения.

На стене тем временем появился офицер в полном облачении. Ночной ветер шевелил плюмаж на шлеме.

— Эдил Цезарь? Если дашь слово, что поднимешься в одиночку, я спущу веревку. Консулы не сделали никаких распоряжений относительно такого раннего возвращения.

— Даю слово, — быстро ответил Юлий.

Офицер подал знак, и к воротам опустилась толстая веревка. Снова взглянув вверх, эдил обратил внимание на лучников, наблюдавших за ним с надвратных башен, и кивнул, словно что-то отмечая про себя. Да, Помпей совсем не глуп.

Спешившись, Цезарь крепко сжал веревку и посмотрел на растерянных воинов.

— Возвращайтесь в старые казармы Перворожденного. До моего возвращения командовать будет Брут.

Не добавив больше ни слова, он принялся энергично и ловко карабкаться по веревке.

Юлий шел по пустому спящему городу. Накрапывал мелкий дождичек. Солнце уже встало, и улицы должны были бы наполниться движением и суетой — рабочие, слуги, рабы обычно как раз в это время отправляются выполнять бесконечные поручения. Чуть позже, как правило, разносятся крики торговцев, а вместе с ними появляются и те разнообразные звуки, которые ежедневно переполняют утренний город.