На наших глазах - Валентина Хадсон

этот край крыши формально нам не принадлежит, не было смысла его огораживать. Как забавно… И почему я вспоминаю об этом сейчас?

— Алёна!!!..

Чей это голос?

Хах. Точно не мой. Я молчу и смотрю под ноги, пока ветер пытается отбросить меня назад, подальше от края. Но ему это не удастся. Наверное, Рома прав в одном: мне нечего терять. Я хотела довести начатое до конца, закончить то, чему помешал мой глупый страх. Что может быть глупее, чем боязнь боли? Разве что боязнь темноты и тишины. Но сейчас солнце светит прямо мне в лицо, изо всех сил шумит ветер и никакой боли не предвидится. Всё будто говорит мне: путь свободен! Шагай и ни о чём не думай.

Далеко внизу я замечаю крохотные, будто игрушечные полицейские машины и рядом с ними — фигурки людей. Кажется, они видят меня, потому что стоят, задрав головы посреди улицы. Как здорово, что они увидят, как я ухожу!

— Если ты прыгнешь, я прыгну тоже.

Голос Ромы звучит как будто сквозь вату, я едва могу разобрать слова. Улыбаюсь своим мыслям и внезапно понимаю, что он уже очень близко. Какого хрена?!

— Ты никогда этого не сделаешь.

Он смотрит прямо мне в глаза, и я вижу в них решимость. Сердце замирает на мгновение, а я делаю шаг назад, прочь от края, поддаваясь порывам ветра. Шум и стук в ушах, темнота перед глазами, далёкие звуки сирен и голос над самым ухом.

— Ты абсолютно права.

А в следующее мгновение я лечу. И это мгновение становится вечностью.

Эпилог

Эпилог

Николь, наконец, убирает от лица мокрый насквозь платок. В тишине осеннего кладбища, кажется, сами звуки умерли. Уже ушли убитые горем родители, ушёл к машине непривычно неразговорчивый Паша, позволив ей постоять одной ещё немного. Остались только крест, ограда, венки, свежий холм холодной земли и фотографии. А ещё остался Саша.

Девушка берёт его под руку, но он вряд ли это замечает. Его пустой, бессмысленный взгляд не сходит с фотографий. Это она принесла их, принесла их все, все моменты, когда они были счастливы, всё, что она хотела помнить вечно, но не могла заставить себя вспоминать, было сейчас перед ними, на сухой осенней земле, вперемешку с цветами. Саша прикрыл глаза и едва слышно что-то пробормотал.

— Что ты говоришь? — странным от недавних слёз голосом переспросила Николь.

— Я знаю, что он сделал, — чуть громче повторил Саша. — Я найду его. Найду и убью.

Блондинка испуганно отшатывается, но быстро берет себя в руки и разворачивает Сашу лицом к себе.

— Что ты такое говоришь?!

— Она не прыгала, Николь. Я видел, как она стояла на краю и как сделала шаг назад. Её кто-то толкнул.

Девушка ошарашено смотрит на него, кажется, потеряв дар речи. Саша вновь поворачивается к могиле и, не выдержав, опускается на колени. Николь стоит рядом, держась за его плечо, и всё никак не может придумать, что же сказать?

— Я помогу тебе, — наконец произносит она, сама удивляясь своим словам и решительности в своём голосе. — Я помогу тебе во что бы то ни стало.

Definitely need to wright a second part of this series!