Весеннее пробуждение - Тери Дж. Браун

Доктор расплылся в улыбке, будто преподнес рождественский подарок, но Пруденс непонимающе покачала головой:

– Я не знаю, что это означает.

– Это значит, что он сохранил способность сгибать ногу, миссис Уилкс. А если учесть последние достижения в протезировании, то он сможет ходить намного лучше, чем другие пациенты. Возможно, ему даже не придется пользоваться тростью после того, как он привыкнет к протезу. Конечно, он будет прихрамывать, но в целом его походка будет выглядеть естественнее, чем если бы ногу отрезали выше колена.

Пруденс и хотела бы разделить энтузиазм доктора, но была так напряжена, что смогла лишь кивнуть.

Впрочем, доктора Санборна вроде удовлетворила ее реакция.

– У него хорошие перспективы, но многое зависит от настроения. И к несчастью, мы уже много раз наблюдали, как потерявшие конечности ветераны впадают в уныние. Крайне важно поддерживать его боевой дух. До физического выздоровления еще долгий путь, поэтому не думаю, что ваш муж захочет в скором времени подбирать протез. По крайней мере, до марта точно. Когда он будет готов, ему сделают примерку.

Пруденс сделала глубокий вдох и попыталась переварить новости.

– Сколько он еще пробудет в госпитале?

– Давайте не загадывать вперед, договорились? Сложно сказать. Если все пойдет хорошо, я бы надеялся отпустить его домой к февралю. Перед выпиской его примет специалист. Не волнуйтесь, он получит лучшее лечение и уход, все уже устроено.

От внезапно изменившегося мира голова пошла кругом. Доктора, протезы, специалисты. Лечение будет стоить целое состояние. А сколько заплатит армия? И тут Пруденс осознала, что сказал доктор, и нахмурилась:

– Кем устроено?

Доктор Санборн недоуменно уставился на нее:

– Бакстонами, разумеется. Лорд Саммерсет прислал записку, где говорится, что все расходы за лечение Эндрю Уилкса следует направлять ему.

Пруденс задохнулась от потрясения. Грудь сдавило так, что стало трудно дышать. Она пыталась глотнуть воздуха, и доктор вскочил на ноги:

– Миссис Уилкс? Вам плохо?

Голова кружилась, и Пруденс вцепилась в ручки кресла, чтобы не упасть. Прикрыв глаза, она повторила упражнения, которые делала Виктория при приближении приступа астмы: досчитала до трех и сделала неглубокий вдох. Через несколько мгновений к ней вернулась способность дышать нормально. Встревоженный доктор держал ее за плечи.

– Все хорошо. Спасибо.

Неужели это правда? Что могло вызвать добрый жест со стороны человека, который вышвырнул ее из своего дома, словно она не более чем живое напоминание о семейном позоре?

Доктор с озабоченным видом сел в свое кресло:

– С вами уже случалось подобное? – (Пруденс отрицательно покачала головой.) – Понимаю, все это неожиданно, но, учитывая ваше положение, я начинаю беспокоиться. У вас есть кто-нибудь на примете, кто сможет помочь? Мисс Бакстон прекрасно бы подошла, но через неделю ей придется вернуться во Францию. Может, кто-то еще? – (Пруденс опять покачала головой.) – Когда вашего мужа выпишут из госпиталя, вам придется нанять сиделку. Иначе никак. Ей не обязательно находиться рядом с вами круглые сутки, но вам нужно заботиться о себе и отдыхать, миссис Уилкс, ради ребенка. Если хотите, пару раз в неделю я могу присылать одну из наших сиделок, а счет отправлю лорду Саммерсету.

– Нет, благодарю. – Пруденс подняла руку. – Я вспомнила, что есть человек, который сможет помочь.

– Очень хорошо, миссис Уилкс, – кивнул доктор. – Хотите заглянуть к мужу перед уходом?

С этими словами он поднялся. Пруденс поняла, что прием окончен, тоже осторожно встала и поблагодарила доктора Санборна. Вошла Виктория и проводила ее по коридорам в палату. Эндрю все еще спал. Она немного постояла, глядя на него. Раньше он всегда беспокойно спал, дергал ногами, ворочался, иногда даже разговаривал. Сейчас при виде бледного, исхудавшего лица с такими знакомыми добрыми чертами Пруденс вдруг отчетливо осознала, насколько все плохо. Она не могла заставить себя взглянуть на пустое место в ногах под одеялом. Руки затряслись, и Пруденс затошнило.

Она сглотнула, сделала глубокий вдох, потом молча кивнула Виктории и отвернулась. Ей не хотелось оставлять Эндрю в таком состоянии, но доктор был прав: нельзя забывать о себе. К тому же требовалось высказать Виктории несколько неприятных слов.

Всю дорогу до машины Виктория без умолку болтала. Она знала, что стоит перевести дыхание, и Пруденс задаст ей взбучку, и даже догадывалась почему. Без сомнения, доктор Санборн сообщил ей, что дядя Конрад готов оплатить все медицинские расходы Эндрю, если их не покроет армия. Учитывая историю их знакомства, гордость Пруденс наверняка заставляла ее негодовать при мысли о благотворительности, несмотря на крайнюю необходимость. Поэтому Виктория продолжала бессмысленную болтовню, хотя сама ощущала ее неуместность – ведь они только что оставили Эндрю одиноко и беспомощно лежащим на больничной койке.

Хотя Виктория не обладала особыми познаниями о беременности, даже она видела, что Пруденс выглядит не слишком хорошо. Еще до того, как рассказала Пруденс об Эндрю, она заметила ее бледность и тени под глазами. Вряд ли беременным женщинам полагалось так выглядеть. С другой стороны, Виктория не могла похвастаться широким знакомством с ними. Большинство дам ее круга в ожидании ребенка после пятого месяца уже не показывались на людях.

Когда они садились в машину, Виктория краем глаза заметила, что Пруденс повернулась к ней и поджала губы, от чего ее рот превратился в прямую, некрасивую линию. У Виктории в голове мелькнуло сравнение с сердитым попугаем, но она тут же передумала делиться этим замечанием с Пруденс – вряд ли та оценит.

Поскольку Пруденс явно собиралась заговорить, Виктория поспешно спросила:

– Ты голодна? Может, заедем куда-нибудь пообедать? – И тут ее осенило, какой сегодня день. – Ах да, все же закрыто. Тогда хочешь, поедем к Кейти? Уверена, они не обидятся за опоздание. Особенно когда узнают… Нет? Ладно. Тогда поехали ко мне. – Она вскинула руку, чтобы предупредить возражения. – Нет, я больше ничего не желаю слышать. Тебя нельзя оставлять одну. Ты и так с ног валишься. Элинор и Сюзи должны быть дома. Устроим настоящий праздник. – Она завершила речь вымученной улыбкой.

Внезапно навалилась усталость, и Виктория откинулась на спинку сиденья. Ей сегодняшний день тоже дался тяжело. Две недели она почти не отходила от постели Эндрю, а когда сошла с корабля на английском берегу, только и думала о том, чтобы продержаться, пока не найдет Пруденс и не отвезет ее к мужу. Облегчение от наконец-то выполненной задачи вылилось в краткий прилив энергии, но он уже заканчивался, и на смену ему приходила глубокая усталость.

Виктория устроилась поудобнее и прикрыла глаза, надеясь, что Пруденс не станет ругать ее слишком сурово.

– Виктория?