Лиат. Сожженная льдом - Ульяна Соболева

садистом, я понимаю, — в глаа бросилась довольная усмешка на изящном лице эльфийки, — но почему ты всегда делаешь это до, а не после? Не логичнее разве дождаться окончания нашего с ним…разговора, чтобы полюбоваться на итоги его работы? Будь я такой же конченой сукой, как ты, я бы именно так и делала.

И с неудовольствием отметить, что дрянь даже толком не отреагировала на оскорбление. Жаль. Раньше она так забавно злилась, шипела в ответ на них, но за эти семь дней, кажется, блондинка начала привыкать к колкостям, а может, причина была в чём-то другом, так как она вдруг вновь встряхнула руками, позволяя тонким кружевам рукавов изящно вспорхнуть в воздухе и опуститься вдоль тела, и произнесла с ехидной улыбкой, слегка склонив голову набок:

— Будь я такой же тупой мужланкой, как ты, я бы именно так и делала. Но зачем? Я всё равно увижу твою разукрашенную морду, переломанные конечности и…другие итоги его работы на следующий день. Мне гораздо больше нравится любоваться страхом, что мелькает в твоих глазах каждый раз, когда ты понимаешь, что скоро увидишься с ним.

И засмеялась громко и насмешливо, когда я дёрнулась к ней, чтобы ударить…но то ли эта стерва ожидала моего выпада, то ли я заметно растеряла всю свою ловкость за время заточения и вынужденной голодовки, но ей удалось довольно проворно отклониться назад. А потом выкинуть руку вперёд и схватить меня за шею, неожиданно сильно и с явным наслаждением сжимая ледяные пальцы на ней:

— Ты даже не представляешь, насколько близок ваш час расплаты. Твой час расплаты. Ты, тварь, ещё ответишь мне за всё. За потерянный трон, за брата, убитого твоим братом и одновременно любовником, за мой народ, который он прогнул под себя. Вся ваша мерзкая семейка, — бледное лицо с такими идеальными чертами, от которых мог ослепнуть любой мужчина и, видимо, терял голову полукровка Берита, приблизилось настолько близко, что я видела голубые вены под тончайшей фарфоровой кожей, обычно мелодичный голос сейчас был насквозь пропитан ядом, — вы разрушили тысячи чужих жизней, но мы поставим вас на место, я лично убью тебя, высокомерная сука, когда Ванитас наиграется в твою боль. Но до этого, до этого мы позволим тебе увидеть, как падёт империя твоего отца, как он собственными руками уничтожит твоего же брата. Мы заставим тебя и твою шлюху-мать смотреть, как ваши любовники убивают друг друга, и когда останется только один из них, мы прикончим и вас обеих. Я тебе даже позволю выбрать: остаться последней и не дать Шели окончательно свихнуться от боли после смерти сына, мужа и дочери, или всё же малодушно сдохнуть третьей, чтобы не увидеть, как твою мать привяжут к двум пегасам, которые разорвут её убогое тельце надвое. Что выберешь, Лиат? Скажи сейчас, пока у тебя есть ещё время, или же я сделаю этот ход за тебя.

Я вцепилась в её запястье пальцами, пытаясь, изо всех сил пытаясь выпустить когти, которых у меня теперь уже не было, но тщетно. Тогда со всей оставшейся дури просто сжала свои, и резко вывернула её запястья в сторону, отмечая, как сука недовольно сморщилась и непроизвольно её светлые глаза блеснули слезами. Таааак, дрянь! Или ты думала, что я, ослабленная этими пытками, не смогу дать отпор твоей тощей заднице?

— Я выбираю лично отрубать тебе по одной части тела за каждое твоё мерзкое слово по отношению к моей семье. И я сделаю это, вот увидишь, Айала. Я буду резать, не торопясь, твои ушки и нос, и эти холодные, словно у мертвого, пальцы, а ты будешь всё ещё жива, и будешь смотреть, как я скармливаю твою плоть своим любимым церберам. Кусок за куском. Ты будешь истекать своей ядовитой кровью и глохнуть от того, как хрустят твои же кости в их безжалостных челюстях.

— Ах ты! — она начала извиваться в моих руках, ослабляя хватку на моей шее, пытаясь вырваться, — Ты, тварь, лживая, дешевая шлюха! Ты поплатишься за каждое свое слово! Ты…

Но тихий довольный смех, гулко раздавшийся совсем рядом, остановил поток её проклятий, заставив меня оцепенеть.

На губах эльфийки зазмеилась радостная, омерзительно радостная улыбка, когда она с лёкостью разжала пальцы и отступила от меня, оставляя наедине с моим новым личным кошмаром — демоном Альгосом.

— Я не люблю, когда ты злишь её ДО МЕНЯ, Айала, — его спокойный ровный тон, пока ублюдок медленно подходит ко мне, выпуская острые словно лезвия ножей когти на своих огромных лапах, заставляет напрячься в ожидании всем телом, — мне нравится САМОМУ доводить нашё принцессу до нужной кондиции. Больше так не делай.

Краем глаза заметить довольную змеиную улыбку на блядски-пухлых губах эльфийки перед тем, как она покинет пещеру.

— Повеселись тут как следует, Альгос.

— Непременно, моя будущая королева. Непременно.

И в ярко-алых узких глазах тут же зажглись обещания самой лютой, самой нестерпимой боли для меня.

* * *

Я лежала, кажется, уже несколько часов без движения, давая истерзанному в прямом смысле слова телу хотя бы немного отдохнуть, восстановиться. Странно, что в этот раз демон позволил мне сделать это. В памяти всплыли его последние слова:

— И да, я позволю тебе немного прийти в себя. Не обольщайся, девочка, — добавил тут же, хотя у меня уже не было сил даже чтобы понимать смысл его слов, — пару суток, не более. Мне нужно отлучиться…

— Надеюсь, что ты там сгоришь в аду!

— О нет, что ты? Разве я могу оставить такую отзывчивую, такую сладкую девочку, — он плотоядно провёл раздвоенным языком по острию кинжала, слизывая мою кровь с него, — без своего внимания надолго? Я непременно вернусь к тебе, Лиат, через два дня. Ты же постараешься восстановиться к этому времени? Чтобы мне не было скучно всласть изорвать вновь твоё дохлое тело?

Кажется, мои силы закончились на той самой, единственной реплике, и я просто лежала, закрыв глаза, точнее, не имея возможности даже открыть их, чтобы испепелить хотя бы взглядом эту мразь. Веки жгло изнутри, те же обжигающие слёзы скатывались одна за другой под звук удаляющихся шагов демона, превращаясь в очередные рыдания от боли, насквозь пронзавшей тело всё то время, что Альгос находился рядом.

Это закончилось. Наконец-то. Хотя бы на два дня…так мало. Боги, как же мало, всего два дня…но у меня не было выбора. В конце концов, он всё равно придёт снова. Рано или поздно. Ему нужна информация, и эта тварь пытается выбить её из меня любым способом. Любым, самым