Тонкая грань затишья - Александр Александрович Тамоников

повернулся к подчиненным.

– Нужна проволока.

– Я на чердаке, по-моему, видел, – сказал Буторин.

– Так вперед, на чердак!

Вскоре капитан принес кусок проволоки толщиной миллиметра четыре, длиной в полметра.

– Только это.

Шелестов кивнул.

– Пойдет.

Максим сделал крючок, вставил конец проволоки в нору, начал медленно продвигать.

– Есть!

– Нора может иметь разветвления, – проговорил Коган.

– Это не грунт. Проволока воткнулась во что-то мягкое, я же чувствую. Теперь не затолкать бы сверток дальше. Кажется, зацепил. – Максим начал медленно вытаскивать проволоку.

Лоб его покрыла испарина.

Вскоре из норы показался конец скрученной бумаги.

Шелестов вытащил ее, развернул.

– Это то, что надо. Чертежи, пояснительные записки. Все в уменьшенном виде, где-то коды, цифры, но шифровальщики в центре разберутся. – Он взглянул на подчиненных. – Нашли, мужики!

Буторин с Коганом улыбнулись.

Шелестов свернул документы, положил во внутренний карман изрядно поношенного пиджака и заявил:

– Теперь быстро убираем следы и уходим.

Спустя полчаса офицеры вышли во двор. Отсюда голубятня была видна лучше, чем с улицы.

Кирюха бдительно нес службу. Появилась его вихрастая голова. Он махнул рукой.

– Пацан передает, что в переулке все спокойно, – сказал майор. – Уходим по одному, первым Буторин, за ним я, последним Коган. Идем по Фабричной улице к броду. В случае возникновения внештатной ситуации прикрывать друг друга. Бить гитлеровцев и их прихвостней полицаев на поражение. Вопросы есть? Вопросов нет. Витя, пошел!

Особая группа вместе с красноармейцем Лесиным вышла к болоту в 19.10.

На сторожевом посту их встретил Рябинин.

– Ну что, Макс?

– Порядок, нашли. Документация у нас.

– Ну и славненько.

Майор вздохнул.

– Было бы славненько, если бы Миша не погорел. А он у немцев. Они вряд ли угостят его пивом или водкой.

– Это да. Эти суки мастера уродовать людей.

– На базу!

Люди миновали гать и остров Белый, зашли на Глухой. Там их ждали все бойцы диверсионной группы.

– Ну и что собрались? Все нормально. Разойдись! – прикрикнул на них Рябинин.

– Да надоело уже сидеть в подземелье. Особенно сейчас, когда один наш попал к немцам!

– Вас это не касается.

Бойцы заволновались.

– Как это не касается? Мы своих не бросаем. Дай приказ, пойдем на поселок.

– Я уже приказал находиться в укрытиях или рядом с ними и прекратить ненужные разговоры.

Пока Рябинин успокаивал подчиненных, Шелестов прошел в штабной блиндаж и спросил у связиста:

– Станция включена?

– Так точно! В режиме ожидания.

– Приводи в активный, настраивай на нужную частоту и покури на улице.

– Есть!

Не прошло и пяти минут, как в Москву ушла шифрограмма:

«Макс Центру. Документация у меня. Еще раз убедительно прошу разрешить акцию по освобождению Михаила, пока его держат в поселке. В противном случае вынужден буду принимать решения самостоятельно. Готов понести за это любое наказание. Прошу проинформировать о просьбе товарища Берию».

Спустя полчаса последовал ответ:

«Центр Максу. Благодарю за выполнение задания, ожидайте окончательного решения по вашей просьбе».

– Хоть рассмотрят просьбу, – пробурчал Шелестов.

Рябинин, как раз заглянувший в блиндаж, спросил:

– Ты это о чем?

– Об акции по освобождению Сосновского.

– Да, это, конечно, надо. Своих бросать нельзя.

– Вот только какой будет ответ?

– Если откажут?

– Тогда документы придется передавать в Москву тебе, капитан. Я в любом случае поведу группу вытаскивать товарища.

– Даже если за самоуправство потом поставят к стенке? Ведь вы не мы, у вас в начальниках сам Берия. А с ним шутки плохи.

– На самом деле, Серега, мало кто знает характер Берии. Еще меньше людей знают о том, сколько народу он вытащил из лагерей, не дал посадить. Это потом оценят, после войны. Если, конечно, не исказят реальность.

Рябинин как-то невесело усмехнулся и спросил:

– Хочешь сказать, что Берия не причастен к массовым репрессиям?

– А кто из руководства партии и правительства не причастен? Но не будем об этом.

– Знаешь, Макс, я бы на твоем месте, если пригрозят, не спешил бы возвращаться. Поработали бы вместе, а там, глядишь, и пронесло бы.

– Я никогда не уходил от ответственности, Серега. Отвечу за свои решения, прятаться не буду.

– Дело твое, конечно. Знай, если что, моя группа поддержит вас.

– Спасибо, Серега.

– Выпьем по сто граммов?

– Давай. Но только по стопке.

– Добро. Сержант!

В блиндаж вошел связист Жуков.

– Принеси нам с кухни хлеба, немного сальца и лука. Но скрытно.

Связист улыбнулся:

– Понял, сделаю.

– Вот и делай, а не лыбься. Тебе все одно не достанется.

– Да не особо и хочется.

– Расскажи кому другому. И Воблина предупреди, чтобы не распространялся насчет того, что командир закуску просил.

– Конечно. Да и какая это закуска. Товарищу майору поесть надо, он же не обедал.

– Правильно мыслишь. Давай быстрее. Шифрограмма может прийти в любую минуту. Так что одна нога здесь, другая там.

– Успею.

Связист принес закуску, Рябинин разлил спирт по кружкам и сказал:

– Ну, давай, Макс, за выполнение задания и за то, чтобы твой парень сумел продержаться под пытками до освобождения.

– За него! – заявил Шелестов.

Офицеры выпили, закусили.

Тут заработала радиостанция. Связист надел головные телефоны, принялся писать, передал радиограмму командиру особой группы.

Шелестов расшифровал ее и прочитал:

«Центр Максу. По разведданным, поступившим в управление, Сосновский будет содержаться в Копино до 23 мая. У вас есть время подготовить план акции. Материалы по объектам держите на базе».

Шелестов сам отправил ответ:

«Макс Центру. Информацию принял, план подготовлю, документация у меня, на время акции прошу разрешения передать ее капитану Рябинину».

Через пару минут пришла шифрограмма из Москвы с одним-единственным словом:

«Разрешаю».

Связист перевел радиостанцию в режим ожидания.

Шелестов поднялся:

– Пойду к своим. Начнем планирование. Парни извелись уже.

– Понимаю. Давай, Максим. Буду нужен, найдешь.

Шелестов улыбнулся.

– Куда же ты с острова денешься?

– Удачи!

Глава 9

Шелестов зашел в свой отсек. Две пары глаз напряженно смотрели на него.

– Что скажешь, командир? – спросил Буторин.

Максим улыбнулся:

– Москва дала разрешение на акцию по освобождению Сосновского.

Офицеры оживились.

– Это дело. Вот за это спасибо товарищу Платову.

– Мыслю, без вмешательства Берии тут не обошлось, – проговорил Коган.

– Как бы то ни было, у нас, парни, есть почти неделя на то, чтобы освободить Мишу.

– Почему неделя? – осведомился Буторин.

– У Центра имеется информация о том, что из Харькова оберштурмбаннфюреру Руммеру поступило указание работать с Мишей до следующей субботы. С чем это связано, не знаю, но время на подготовку и проведение акции у нас есть. Однако не будем тянуть резину. Разрабатываем план действий.

Офицеры обсуждали различные варианты до самой ночи, но ничего толкового придумать не смогли. Им требовалась дополнительная информация из поселка,