Шоу на крови - Анна и Петр Владимирские

Они торопливо уселись в свои автомобили и вырулили на улицу. Сержантова выскочила на перекресток и долго стояла там, глядя вслед машинам и помахивая полной рукой. Черный джип и микроавтобус уменьшались, исчезая среди зданий в стиле классицизма с портиками и лестничками, рождая странный контраст — современные машины и уездный городишко позапрошлого века, этакая уменьшенная копия Санкт-Петербурга, до которой еще не дотянулись руки столичных архитекторов с их тягой к чудовищному рационализму и минимализму…

Дед Сашко думал о том, что гости не доели борщ, такой густой и наваристый, ну ничего, отнесу кабанчику, и все будет от и до.

Тамара Петровна Сержантова думала о том, что за исполнительность ее должны, наверное, в столице как-нибудь отметить.

Молодые люди в джипе ни о чем не думали. О чем может думать пиранья, пожирающая свою добычу? Ни о чем, это просто ее еда. А ограбление музеев — просто работа. Вот и все.

* * *

Люди очень по-разному реагируют на собственный страх и прочие пугающие жизненные обстоятельства. Причем их реакция не всегда зависит от силы характера или темперамента. Слабый, мягкосердечный человек в момент опасности может проявить удивительную агрессивность, а сильный и волевой — впасть в ступор. Кто бы мог подумать, что эфирная, изящная и внешне беззащитная певица Франческа способна превратиться в огнедышащую фурию?!

После того как нашли убиенного режиссера, в райотделе певицу взяли в крепкий оборот два оперативника. Допрашивали они ее старым дедовским способом, изображая якобы злого и якобы доброго следователей. Злым работал Сергей Лисовой, а добрым — Владимир Проценко. Коллеги их звали «Болик и Лелик». Кличка прилипла к сотрудникам отдела особо тяжких преступлений еще и потому, что Серега-Болик своим поведением заставлял подследственных и свидетелей испытывать моральные страдания, то есть боли. А Вовик-Лелик усыплял тревогу допрашиваемых своей мягкой манерой общения. Такой метод здорово помогал, когда обрабатывали людей, впервые попавших в милицейскую машину. Ребятки и одевались соответственно: Лисовой носил черные джинсы, черную водолазку и черную джинсовую куртку, а Проценко — брюки, белые рубашки с галстуком и пиджак. Сергей изображал малограмотного, хамоватого мента, с трудом закончившего ПТУ, а Владимир, наоборот, демонстрировал продвинутого сотрудника внутренних органов, закончившего юрфак университета. Словом, тандем работал на контрасте.

С Франей они возились уже полтора часа. От простых формальностей и вопросов оперативники перешли к выдавливанию показаний.

— Разказуй, як дело було! Харэ нам мозги пудрыть! — Лисовой повысил голос на подозреваемую. — Отпираться не раджу! Ты — девка молодая, прызнавайсь по-хорошему, инакше хуже буде! — И он для убедительности постучал «дубинкой-демократизатором» по столу.

И тут Франя удивила даже видавших виды милиционеров. Она вскочила со стула, двинув его ногой с такой силой, что он отлетел на середину комнаты, и стала колотить маленькими острыми кулачками по столу. При этом она выкрикивала ругательства намного более изощренные, чем привычные для ментовского уха матерные выражения. Самые мягкие звучали так:

— Ах ты ж унитазная палочка! Бумага туалетная, поносная! Триппер ходячий! Дерьмо колхозное!

— Гражданка Морозова! — попытался было одернуть ее Сергей, но Франю словно прорвало. Остановить ее можно было, только заклеив пластырем рот. А поскольку пластыря в райотделе милиции не имелось, певица продолжала «концерт без заявок».

— С чего ты, гнойный свищ, решил, что можешь ко мне на «ты» обращаться?! Я с тобой, свиная харя, в одном селе в свинарнике не росла!

— Я вас предупреждаю… — поднялся и завис над девушкой густо покрасневший оперативник.

— О чем ты, гнусный червяк, меня предупреждаешь?! Как только наступит утро, тебе позвонят твои начальники и ты еще ползать на коленях передо мной будешь!

— На спонсора свого намекаешь? — опомнился Болик, выстраивая контрнаступление. — Так твой спонсор, он же управляющий банком Плюта Лев Гаврилыч, як узнав, шо ты вбывця, домой поехав, вид гриха подальше!

Лисовой вдохновенно врал. На самом деле банкир расположился в одном из длинных коридоров райотдела милиции, терпеливо дожидаясь окончания допроса.

— Ах вот как! — В голосе девушки зазвенели слезы. Но это были слезы возмущения, а не слабости. — В таком случае я больше слова не скажу без адвоката! — Она сделала эффектную паузу и добавила: — И еще расскажу прессе, как меня тут пытали!!!

В этот момент счел необходимым вмешаться сердобольный Лелик, исполняющий роль «доброго» оперативника.

— Уважаемая Франческа, не нужно с нами так разговаривать. Мы тоже люди, у нас тоже нервы! Вы простите моего коллегу, если узнаете, что он вторые сутки на ногах и до встречи с вами участвовал в задержании опасного маньяка.

Проценко, как и его коллега, спокойно и виртуозно выдумывал. Эту часть профессии, чтобы усыпить настороженность подозреваемых, осваивали быстро.

— Как вас зовут? — Франя демонстративно отвернулась от Болика и всем телом подалась к Лелику. — С вами я готова говорить даже без адвоката.

— Ну вот и хорошо, — улыбнулся неказенной улыбкой Проценко.

— Сразу хочу заявить! Я и пальцем не трогала Запорожцева! Хотя он меня ужасно оскорблял! Это могут подтвердить все члены съемочной группы.

— Они это подтверждают, — кивнул Владимир.

— Вот видите! — Франя воодушевилась. — Я могу вам сказать абсолютно искренне. Если бы я действительно хотела уничтожить этого хама, Запорожцева, я не стала бы сама пачкаться. Но при всем своем невыносимом характере он был талантливой скотиной! Вы видели его клипы?

— Конечно, — снова соврал Лелик.

— Значит, понимаете, что он был профи! Вы понимаете, что это такое, когда после одного его клипа ты просыпаешься звездой?! Знаменитой! Вчера тебя еще никто не знал, а на другой день — с руками отрывают каналы, журналы, газеты. Тебя приглашают на все тусовки, на все пафосные вечеринки! Кто ж станет убивать человека, пусть даже с отвратительным характером, но который тебя превращает в ѴІР-персону, вот так! — Франческа звонко щелкнула пальцами, показывая, как ловко Артур Запорожцев превращал обычных людей в очень важных персон.

— Я-то вам верю, дорогая Франческа, безоговорочно верю! Но факты… Вот смотрите, туту меня записано со слов ваших коллег. Вы с Запорожцевым поругались, потом он снял вас, потом вышел покурить, и вы тоже вышли из зала. После этого его нашли с проломленной грудной клеткой!

— Да, но я здесь совершенно ни при чем!

— Верю. Вам — верю. Но факты?

Нежные ручки девушки прижимались к груди, а чистые, полные слез глаза с ангельской печалью обращались к оперативнику. Оперативник печально и сочувственно разводил руками: дескать, он бы тут же ее отпустил, но факты… Оба словно «прогоняли» роль перед премьерным спектаклем, роль плохую, неинтересную.