Властный папа Дракон! - Соня Темная

необычный предмет на стол. 

— Не подглядывал, а приглядывал. Хотя, — он отвернулся, и его плечи затряслись от смеха.

— Извращенец! Ты просто извращенец! Смотреть на ребёнка! 

— Тогда ты уже была не ребёнком, Нина.

Мне хотелось пнуть его! Представила, как этот гад наблюдал за моими банными процедурами, и тихо застонала. 

— Нет ничего ужасного, чтобы изучать свое тело, Нина. Тем более помочь тебе никто не мог.

— Ах, ты, мерзавец! 

— Не вижу ничего страшного, — парировал наглец, скорчив важное лицо, — ты же все равно все бы мне показала. После свадьбы я не планировал, просто на тебя любоваться.

— Ты издеваешься? Какой свадьбы! — голос превратился в писклявый визг. 

— Нашей. Я хотел взять тебя в жены. Наблюдал, чтобы получше изучить, хотел произвести впечатление. 

— Ты произвёл! Получил, что хотел и выставил ночью за дверь. Твой охранник…

Желваки на лице дракона двигались, в глазах сверкнул недобрый блеск. Рука сдавила плечо, тихо всхлипнула, чувствуя, как по щекам катятся слёзы. 

— Мало того, что ты обзавелась женихом. Вы двое позволяли себе грязные развлечения. Я просто хотел тебя забыть. Разочароваться и выжечь из памяти. После той ночи ни разу не заглядывал в этот портал. Отпустил тебя. Дал свободу тебе и своей душе. Если бы я знал, что та ночь принесёт  такие плоды…

Он медленно опустился в кресло, грудь тяжело вздымалась, костяшки пальцев играли. Бирюза потемнела, превратившись в чёрное, бушующее море. 

— Я не смог тебя отпустить. Были определенные сомнения, но ты сама убежала, прихватив с собой круглую сумму.

— Я же сказала, что отдам! Я не воришка и не шлюха, Дармир. 

— Скажи мне, вы пустились во все тяжкие, когда ты потеряла ребёнка? 

— Господи! Что ты такое говоришь?! Какого ребёнка? Какие тяжкие? — сорвала верхнюю пуговицу, и она со звоном упала на пол. — Во все тяжкие я пускалась только с тобой, мой сирр! И ты на этом безапелляционно настаивал! 

Дракон застыл. Он просто окаменел. Я вся горела и пылала от гнева, а он, сволочь, превратился в бездушное изваяние. 

— Понял? Это ты меня совратил! Дилан меня не трогал, а вот ты! Ты тронул.

Я несла все подряд, лишь бы заполнить пугающую тишину. 

Дармир даже не моргал. 

— Сядь, Нина. И пожалуйста, немного помолчи. 

— Куда мне сесть? — разводя и трясся в воздухе руками, хрипло воскликнула.

Мое запястье обхватили стальные пальцы, и я оказалась у него на коленях. 

— Все хорошо. Успокойся, девочка, — ровным голосом приказал дракон. 

— Это все в прошлом. В прошлом…, — повторила, убеждая саму себя.

— Иди в свою комнату. 

Как пушинку поднял, усаживая в кресло, а сам, направился к дверям, чеканя каждый шаг. 

— Дармир! 

Металась между желанием застрелиться и кинуться вслед за ним, умоляя оставить меня в его доме. 

Генерал обернулся, все такой же мрачный и задумчивый, миг будто мешкал. Искра надежды вспыхнула и тут же погасла:

— Пожалуйста, Нина, будь послушной девочкой, хотя бы сегодня. Или в свою комнату и запри дверь.

Глава 30

Нина

 Каждый шум набатом отдавал в моей голове, заставляя дергаться. Музыка звучала все громче. Девичий смех и мужской заливистый бас проникал внутрь комнаты из каждой щели. 

— Ты что ревешь?

— Ты что ненормальный! — шикнула, подпрыгнув на кровати.

Меняж сидел на подушке, поджав под себя мозолистые пятки. Доудук разлепил веки и лениво зевнул. 

— Я спал, мне приснился сон, что ты ревешь. 

— Ты только спишь и ешь. Я просила тебя приглядывать за Адамом и не совать нос в чужие дела, — подтянув верх, съехавшую с плеч  ночную сорочку, процедила сквозь зубы.

— А что за ним следить? Умный малой с уравновешенной психикой. Следить надо за тобой. Ты втрескалась в дракона, — вздохнул мелкий паразит, почесав волосатое брюхо.

— Я? Да мне плевать! Понял, мохнатый? Совершенно безразлично. Не трогает, уже хорошо! 

— Ха-ха. Ты вся чешешься без драконьей ласки. Наши самки такие же в период брачный. Неспокойные и злые. 

Ударила по подушке, и гадина подпрыгнула, свалившись набок. 

— Проваливай. Собирай свою шерсть с моей постели и уходи! 

— Очень злая самка. Очень-очень, — захохотал вредитель.

— Если хочешь знать, дракон собирается избавиться от меня. Радуйся, скоро один останешься, поджирать хозяйские запасы! 

А вот теперь я действительно заплакала. Очень громко, навзрыд. Гаденыш окончательно меня довел. Как бы ни крепилась, слёзы пробили выстроенную платину. Господи… Что я натворила!

— Ну тихо-тихо, не реви, — Меняж искренне сопереживал, даже, как мне показалось, растерялся, громко и протяжно всхлипнув. 

— Только не это! Ты ещё тут будешь хныкать! — подвывая в унисон, протянула я.

— Я с тобой пойду теперь! Краах нас всех раздери! Мать вашу! Я тут так вкусно ел! Замечательно кормили! 

— Какой же ты...! Ты думаешь только о еде?

— Не только! Но еда вкусная! Повар хороший и не вороватый, все продукты только дорогие покупал. А теперь! А теперь, нас будут кашей пресной кормить. Вдруг другой дракон худосочных любит? Посадит тебя на траву одну! А я опять крыс ловить начну. 

— Какой идиот, мамочки! 

Постаралась поймать его и схватить за шкирку, но он увернулся и зашипел.

— Этот хороший был! Щедрый! Любил нас! 

— Нас? Особенно тебя, Меняж! Просто обожал! — зло оскалилась, ловя по постели эту блоху. 

— Увидишь, увидишь ещё! Ой, нашей девочки нужно платьице, ой, нашей девочки нужно прогуляться, — прыжок и переворот, — ой, наша девочка скучает, надо ее развлечь! — ещё раз занесла руку, чтобы прихлопнуть вошь, но промахнулась.

— А кормил как? — и снова улизнул!

 — Теперь все пропало! Ты все сломала! 

— Я сейчас тебя скормлю Василиску, если рот не закроешь! 

— Лучше Василиску, чем крыс ловить и жрать! 

— Замечательно, так и сделаю. Толку от тебя – ноль. 

Меняж с грохотом свалился на пол, и шаря лапками по паркету, как перевернутый на спину жук, пополз в темный угол. 

Тонкая полоска света под дверью увеличилась. Огромная тень медленно накрывала пространство. Я замерла и вжалась в холодную деревянную спинку. Меня заберут… Так скоро? 

Пол трещал, а громоздкая темная фигура неизбежно на меня надвигалась. 

— Не спишь? Я так и думал, — уставший и хмельной голос Дармира, разбил звенящую тишину. 

— Нет, — мой собственный тон, прозвучал жалко и слабо. 

Камзол полетел