Приключения итальянца в России, или 25 497 км в компании «Веспы» - Стефано Медведич

лишь финальная сцена истории, которая длилась почти 4 долгих года, самых ужасных в жизни этого солдата. Возможно, он защищал свою родину от нацистских оккупантов? Сражался ли он при осаде Ленинграда? Защищал ли Москву, когда нацисты приближались к ней? Участвовал ли в героической обороне Сталинграда? Был с теми солдатами, которые заставили 6–ю немецкую армию сдаться? Возможно, он был среди тех, кто взял в плен фельдмаршала фон Паулюса? Все могло быть. Миллионы солдат принесли себя в жертву на войне, которую русский народ называет не Второй мировой войной, а Великой Отечественной войной. Но он дошел до Берлина, превращенного в груду развалин. И теперь он сидит перед фортепьяно; он наконец может расслабиться, война закончена. Его пальцы легко бегут по клавиатуре, извлекая ноты старой песни, звуки которой наполняют комнату давно забытым человеческим теплом. В его сознании текут образы семьи: мама, папа, улыбающаяся жена, счастливые дети шумно играют в саду. Теперь, когда война закончилась, он сможет вернуться к ним и обнять! (Если они еще живы).

Мелихов меня взволновал своей картиной, я стою около десяти минут, восхищаясь ее деталями, пытаясь как можно точней понять мотивы, двигавшие написавшим ее художником, его душевное состояние и настроение так замечательно изображенного солдата.

На следующее утро во время завтрака Андрею позвонили. Его отец Михаил хочет поговорить со мной. Он рад, что я остановился в Кемерово, он предвидел это. Я с удовольствием принимаю приглашение и благодарю его. Договариваемся встретиться снова в семь вечера.

Утром Андрей отправляется в офис, чтобы уладить кое–какие рабочие дела. И у меня несколько свободных часов для прогулки по городу.

Во второй половине дня он организовал для меня небольшую экскурсию. Хочет, чтобы я посетил разрез в Кузбассе, важном угольном бассейне России. Нас поведет бывший шахтер, ныне пенсионер, он займется и получением всех необходимых для посещения разрешений.

Мне любопытно увидеть воочию то, что видел в одном документальном телефильме несколько лет назад. Николай, наш гид, ждет нас в условленном месте. На машине Андрея мы быстро добираемся до проходной разреза. Охранник в форме забирает наши документы, потом мы садимся в уазик. Пять минут спустя останавливаемся перед металлическим забором. Внизу нашему взгляду открывается одновременно грандиозное и ужасное зрелище: чёрная дыра, гигантская. Конусообразная яма глубиной в сотни метров, края которой простираются на несколько километров. Уголь добывают в самом низу и доставляют наверх огромными грузовиками, которые следуют по дорогам, вырытым в стенках конуса. Экскаваторы и грузовики оснащены гигантскими колесами диаметром не менее 4 метров. Мы стоим на краю этой адской пропасти около десяти минут, а затем охранник возвращает нас туда, где забрал перед этим. Хотя увиденное зрелище было действительно впечатляющим, должен сказать, что я остался несколько разочарован. Я хотел спуститься на дно пропасти, подойти к экскаваторам и, может быть, обменяться парой слов, даже просто поздороваться с кем – нибудь из рабочих. Для этого мне понадобилось бы специальное разрешение, которое Андрей не смог получить, и по крайней мере четыре часа времени.

Когда мы выходим из разреза, уже почти темно, мы прощаемся с нашим гидом и едем на ужин к Михаилу. Дома находятся его жена и сын Андрея, мальчик лет десяти, неразговорчивый, но улыбчивый. Михаил пригласил еще и одного своего друга, который скоро должен приехать. Ужин начинается с красной икры, за которой следует русский салат (русские называют его оливье), борщ, жаркое. Все сопровождается хорошим красным вином. Шотландский виски, который сопровождает десерт, приготовленный матерью Андрея, помогает сделать компанию более разговорчивой и веселой. В какой–то момент Андрей и его отец, взяв серп и молот, имитируют пропагандистский плакат советской эпохи, на котором рабочий и колхозница, стоящие плечом к плечу, подчеркнуто демонстрируют свои орудия труда, восхваляя единство между крестьянами и рабочими в построении социалистического общества. Мы выходим покурить в вечерний сад. Дом Михаила стоит на невысоком холме, оттуда мы можем охватить взглядом почти весь город Кемерово. Михаил похлопывает меня по плечу и говорит, что рад видеть меня в гостях, и повторяет сказанное по телефону: он был уверен, что на пути из Магадана я остановлюсь в Кемерово (Я, напротив, был уверен в обратном). Я от души благодарю Михаила за добрые слова, используя свой скудный запас русских слов: «Большое спасибо, дорогой друг». Потом приглашаю его к себе, в Италию.

6 июля я попрощался с Кемерово и отправился, наконец, в Новосибирск. Накануне мне починили подножку. Два друга Андрея проделали очень тщательную работу, не желая ничего взамен.

Из 265 км, которые я проезжаю, чтобы добраться до Новосибирска, 200 км проделываю под непрерывным и часто проливным дождем. У меня нет ветрового стекла, и двигаться без него под дождем совсем не в удовольствие. И только последние 50 км погода позволила мне передышку, чтобы добраться до Новосибирска невредимым. Непромокаемые брюки и мотокуртка защитили от дождя, но не вполне. И действительно, когда я стою на въезде в город и жду Валеру, который заберет меня, обнаруживаю, что рукава и передняя часть толстовки промокли.

У Валеры чудесная семья: жена Наташа, десятилетняя дочь Настя и малютка Макар, двух месяцев от роду. Их квартира, маленькая, но уютная, находится в здании 70–х годов постройки недалеко от центра. В сотне метров от дома у Валеры есть небольшой гараж, куда я ставлю Веспу.

Я думал, что останусь в Новосибирске на день или два, а вместо этого пробуду там неделю. Утром 7–го я иду гулять по городу в компании Насти, которая сразу же проявляет себя умным и невероятно чувствительным ребенком. Валера занят работой. Побродив по городу куда глаза глядят, я прошу Настю отвести меня в супермаркет. На улице, рядом с супермаркетом, становлюсь свидетелем сцены, невероятной, если бы не видел ее собственными глазами. На фасаде здания высотой около тридцати метров два рабочих намерены штукатурить стены. Чтобы выполнить работу, они не установили подмостки, а сидят на стульях, висящих на веревке. Поворачиваясь направо и налево, удлиняя или укорачивая веревку, они добираются до каждой точки фасада. Эти рабочие, кажется, действительно опытны в работе и передвигаются с ловкостью цирковых акробатов, но я задаюсь вопросом о существовании правил, регулирующих безопасность труда в России.

В супермаркете я покупаю все необходимое для приготовления пасты болоньезе (в Нерюнгри я пообещал Валере, что как только окажусь в его доме, приготовлю несколько итальянских блюд). В винном отделе, среди других итальянских вин, вижу Negroamaro del Salento. Я счастлив обнаружить, что здесь в Сибири, продается вино моей земли. Вот она, прелесть глобализации! Мы с Настей решили пойти домой. Валера еще не вернулся с работы. Я провожу полчаса своего времени, стирая белье. Покончив со стиркой, решаю сделать несколько телефонных звонков. Ищу телефон, но не нахожу его. Перерываю все, но напрасно: телефон не всплывает. Я, должно быть, потерял его по дороге или оставил в супермаркете. В бодром темпе мы, вместе с Настей, возвращаемся в супермаркет.

На улице постоянно смотрим на землю, надеясь найти его в уголке, на тротуарах или среди травы в саду, который мы пересекли прямо перед этим. Я чуть не плачу, мобильный телефон для меня незаменим: я записал десятки номеров, там хранятся сотни фотографий! Настя заметила мое состояние и выражает сочувствие, легко похлопывая по правой руке в попытке утешить. Что за необыкновенный ребенок! Мы, наконец, дошли до супермаркета. Настя спрашивает