Русская правда. Язычество – наш «золотой век» - Лев Прозоров

А теперь вдумаемся – стриги, кровожадные твари, вредящие посевам. Перемещение в вихре и буре сближает их со Стрибогом. И вспомним, читатель, о чем мы с Вами говорили в прошлой главе, о причинах, по которым для воина был запретен сельскохозяйственный труд. Уж не натолкнулись ли мы на название тех самых тварей, что вились за плечами воинов, по призванию родовому душегубов, проливателей своей и чужой крови, грозя урожаю и благополучию общины? Очень похоже на то. Кстати, одно из имен Рудры – Бхутупата – обозначает «Владыка Упырей».

Шаманы и жрецы отпускали длинные волосы, чтобы духам, сопровождающим их, было за что держаться. Люди культов, сторонившихся подобных существ – буддисты, кришнаиты – головы брили. Уж не для того ли брили головы воины-славяне, чтоб не предоставлять лишних удобств вьющимся вокруг них стригам?

Впрочем, не все тут однозначно сводится к мистике. Просто достаточно представить катящуюся по колосящимся нивам разудалую охоту какого-нибудь «удалого Чурилы Пленковича» с дружиной – помнится, М.М. Плисецкий, советский исследователь былинного эпоса, как и положенно советскому ученому, страстный и безусловный сторонник «народного» его происхождения, искренне недоумевал, как могла «в крестьянской среде» родиться былина, так весело и без особого осуждения описывающая разорительные для крестьян «забавы» знатных удальцов. А я вот думаю, что как раз в глазах селянина-общинника такое зрелище было сравнимо и со свирепой, с ливнем и градом, непогодой, и с налетом губительных для посевов кровопийц-стриг.

Нет, я не собираюсь посягать на лавры Мартынова, доказывая, что как раз Стрибог – «злой» Бог. Собственно, невозможно по самому смыслу слова представить себе «злого Бога», будь то Даждьбог, Стрибог или хотя бы Чернобог балтийских славян-варягов. Определение «Бог» уже противоречит тому, что этого персонажа воспринимали как злого и вредоносного. Не называли же Богами индийских демонов-асуров, не называл Заратустра Богом владыку зла Ангро Манью. «Злые боги» – персонажи дурного фэнтези, авторы которого не понимают человеческой психологии. Ведь даже сатанисты надеются, что их жуткий кумир как раз к ним-то и будет добр, что он-то и есть подлинный благодетель. Человек не поклоняется, не обоготворяет то, что считает злом. И это, третье в киевском перечне, Божество – скорее опасное, гневное, но никак не злое. Стрибог – Бог опасности и смертельного риска. Бог, летевший на буйных ветрах, Бог переменчивой, как ветер, ратной удачи, Бог самого ветра, наполнявшего паруса боевых ладей и опрокидывавшего их, направлявшего и сбивавшего стрелы, северного ветра, рождавшего викингов – ведь викингами называли скандинавы и варяжских, славянских удальцов-мореходов [54] . Бог летавших на его ветрах кровожадных духов-стриг и черных воронов, равно любивших поля кровопролитных сражений.

Мог ли быть более подходящий Бог для воинов – если уж Перун-Громовержец восседал во главе Пятибожия? И как нельзя более понятны тогда и сравнительно редкие упоминания о Нем в источниках – ведь именно воины первыми приняли новую веру, и, соответственно, постарались позабыть прежних Богов.

Идет удалый бог, Ярило-молодец,

И снежный саван рвет по всей Руси широкой!

Идет могучий бог, враг смерти тусклоокой,

Ярило, жизни царь и властелин сердец!

Из мака алого сплетен его венец,

В руках – зеленой ржи трепещет сноп высокий,

Глаза как жар горят, румянцем пышут щеки,

Идет веселый бог, цветов и жатв отец!

Вслед за Богами правителей, жрецов и воинов логично должен быть упомянут Бог общинников, хозяев, земледельцев, скотоводов, торговцев. Попросту говоря – простонародья. Как ни странно, именно на этом месте расположился в летописном перечне самый загадочный из Богов. Мы не знаем, повторюсь, об этом Боге совершенно ничего достоверного, кроме имени. Оно не отозвалось в личных именах людей или названиях рек, лесов, гор, селений и городов. О Семарьгле не вспоминают предания, пословицы или поговорки, о Нем не поют песни – по крайней мере, так может показаться на первый, пусть и сколь угодно пристальный, взгляд. Поучения против Язычества лишь упоминают его в перечнях Богов – скорее всего, заимствованых из летописи. Некоторые ученые даже эти упоминания считают позднейшими вставками. Даже «Слово о полку Игореве», бесстрашно упоминающее Хорса Дажбога, Стрибога, Велеса, Трояна и прочих Богов и демонов русского Язычества, Семарьгла обошло молчанием. Зато какой простор открывается для воображения ученых!

Надо сказать, простором этим воспользовались на славу, и первыми, конечно же, были именно ученые, охотно усматривавшие в Божествах Киевского святилища «заимствования» или вообще книжное влияние – благо невнятно звучащее имя киевского Божества давало к тому прекрасный повод. Так, например, в Ветхом Завете упоминается, что население Самарии, области Палестины, заселенной выходцами из разных провинций Ассирийского царства, принесло с собою своих прежних Богов, объединив их почитание с «Единым» иудеев. В частности, «кутийцы сделали Нергала, Емафяне – Ашиму» (Четвертая книга Царств, глава 17, стих 30). Первое имя по-гречески пишется как Ергел, второе – как Асимаф. Вот вам, заявляли исследователи «школы заимствований», и Сим с Ерглом или Реглом, как видоизменялось имя четвертого из Пятибожия в позднейших поучениях. Некий Прейс видел в Ашиме – и, соотвественно, в Семарьгле – огненное Божество, на том, не слишком внятном основании, что «аши» по-персидски – чистый. Заметим, кстати, что один из лидеров так называемых «русских ведистов» и горячий популяризатор «Велесовой книги» Александр Асов видит доказательство ее подлинности в том, что Семарьгл в ней назван «Огнебогом» – мол, как раз такая гипотеза учеными не высказывалась. А стало быть, ее не мог употребить и вставить в свое сочинение фальсификатор (обыкновенно им считают Юрия Миролюбова). Во-первых, конечно же, фальсификатор мог вставить в составленный им текст ту версию, которая взошла ему на ум, а вовсе не обязательно кем-то высказанную. А во-вторых, Александру Игоревичу следует пенять исключительно на собственную начитанность – такая версия не только высказывалась, как видим, но и была опубликована в фундаментальном трехтомнике Афанасьева «Поэтические воззрения древних славян на природу». Так что любой всерьез интересовавшийся славянским Язычеством человек – в том числе, конечно, и Юрий Петрович Миролюбов, сам упомянувший «Поэтические воззрения» в числе изученных им книг в работе «Материалы к предыстории русов» – про эту версию отлично знал. Разделял, кстати, эту версию и другой крайне известный в дореволюционной России исследователь, И.Е. Забелин, труды которого были вообще хорошо известны, а в силу своего патриотического пафоса мимо внимания того же Миролюбова вряд ли могли пройти. Забелин даже наметил путь проникновения «ассирийских божеств» на Русь – через Тмуторокань, где якобы эти «божества» упомянуты в надписи Понтийской царицы Комосарии (III–II веков до н.х.л.). Версии Прейса и Забелина, со ссылкой на работу Афанасьева, упомянуты в вышедшей в 1916 году книге Н.М. Гальковского «Борьба христианства с остатками Язычества в древней Руси» – так что об их малоизвестности говорить не приходится. Некто Великанов, издавший в 1878 году в Одессе книгу «Разведки о древнейшей Русь-славянской грамотности», попытался истолковать имя загадочного Божества при помощи санскрита. Симаргл, по его мнению, образовался из слов «сима» или «симан» – рубеж, граница – в самом широком смысле, от грани миров до пробора в прическе, «ракха» – страж (на самом деле произносилось как «ракшас»), и «кала» – Яма, Бог смерти. Вообще-то Калой, темным, чаще именовали Рудру-Шиву. Но, так или иначе, Симарьгл у Великанова оказался «рубеж (очевидно, между жизнью и смертью, тем и этим светом) сторожащим Ямой». Воплощением же этого грозного стража Великанов считал намогильных каменных баб, во множестве стоящих по украинским и донским степям. Несколько особняком стоят робкие попытки придать Киевскому Божеству все же славянское происхождение. Квашнин-Самарин увидел в нем «богиню молний» (от «си», якобы означающего «сивый, светлый» и «маргла» – моргающая). Л. Леже, к коему впоследствии присоединились – на некоторое время – и лингвисты В.Н. Топоров и В.В. Иванов, увидел в Семарьгле «Седмаруглава» – семиголового идола вроде рюгенского Руевита. Польский ученый А. Брюкнер, разделив имя Божества надвое, первую половину связал с «семьей», вторую же превратил в «божество», ответственное за… ферментацию – есть же слово «рыгать»!