Карьеристка, или Без слез, без сожаления, без любви - Юлия Шилова

– Тётенька перед смертью сказала, чтобы я не повторяла еёсудьбу.

– А пожрать привезла твоя тётенька?

Танюшка подошла к матери и насыпала ей печенья.

…Андрей мчался на полной скорости. До больницы оставалосьсовсем немного, когда я закрыла глаза, ещё раз попросила у него прощения иумерла…

Когда в открытое окно моего номера бросили гранату, яразговаривала по телефону с мамой Сергея и, плача, рассказывала, как его убили.Мне было искренне жаль, что пришлось познакомиться с ней при таких чудовищныхобстоятельствах… Взрывной волной меня откинуло к противоположной стене. Яосталась жива только потому, что сидела в кресле около входной двери.

Когда я открыла глаза, то не сразу поняла, где нахожусь.Рядом со мной стояла пожилая женщина с капельницей.

– Где я?

– В больнице, дочка.

Облизав пересохшие губы, я ощутила сильную боль. Мнепоказалось, что вся кожа горит. Я находилась в каком-то сомнамбулическомсостоянии. Держать глаза открытыми было тяжело, а ещё тяжелее думать.

– Вы кто?

– Я Серёжина мама.

– А как вы здесь?

– Мы с родственниками за Серёжей приехали. – Женщинавсхлипнула, достала платок и вытерла слёзы. – А ты в это время в коме была.Серёженьку в Москву отвезли, схоронили. А я к тебе вернулась, ведь ты совсемздесь одна.

– Серёжа хотел, чтобы его в Венеции похоронили.

– Здесь только своих хоронят. Да и мне нужно, чтобы онрядышком со мной был. – Женщина вновь вытерла слёзы и грустно улыбнулась: – Онведь мне из Венеции позвонил и сказал: «Мама, я женюсь. Мою невесту зовут Нина.Я встретил девушку, которую всю жизнь искал. Правда, она мне ещё не ответиласогласием, но я сделаю всё возможное, чтобы она согласилась».

– Что, прямо так и сказал? – Я с трудом сдерживала слёзы.

– Прямо так и сказал. А ещё сказал, что когда вы прилетите,то приедете к нам на дачу на шашлыки.

– Он мне тоже говорил про шашлыки.

– Хороший мой мальчик… Серёженька… Ты, главное, самапоправляйся. Тебе две операции сделали. Что же за жизнь такая пошла страшная?Серёженьку застрелили, а в тебя гранату кинули. Ты, Ниночка, не переживай,оклемаешься. Я с тобой всё время буду. В Москву вместе вернёмся.

– Спасибо.

– Ну что ты… Серёжа у меня единственный ребёнк. Теперь тымне будешь как дочка. У тебя родители-то где?

– Погибли, когда мне было ещё семнадцать.

– Надо же, несчастье какое.

Буквально через пару недель я пошла на поправку. Серёжинамама всегда была рядом, и мне стоило больших усилий заставить её хоть немногопоспать или отправить на улицу погулять. Каждый день я пыталась дозвониться доАни, но мобильный был постоянно отключен. Когда ко мне подошёл врач и попросилоплатить счёт за лечение, я стала волноваться и, дождавшись, когда Серёжинамама ушла в магазин, набрала телефон своего секретаря.

– Женя, это Нина. Ты, наверное, меня потеряла. У менянеприятности. Как вернусь, всё расскажу. Я сейчас в больнице. Мне срочно нужнооплатить лечение.

– Представьтесь, пожалуйста. Я не поняла, кто вы и по какомувопросу звоните, – вежливо произнесла моя секретарша.

– Женя, ты меня не узнала, что ли? Это Нина. Нина Львовна.

– Ах, вы по поводу Нины Львовны. Ну так бы сразу и сказали.А Нины Львовны больше нет.

– Как нет?!

– К глубокому сожалению, она погибла. Её уже как два споловиной месяца схоронили.

– Как???

– Вот такое несчастье. Нина Львовна поехала в командировкупод Рязань и погибла. Вы можете навестить её на кладбище.

Когда в трубке послышались короткие гудки, я вырониламобильный и заревела. Серёжина мама, словно почувствовав неладное, вернулась ипринялась меня успокаивать.

– Дочка, что случилось?

– Меня в Москве два с половиной месяца назад похоронили.

Немного успокоившись, я рассказала Серёжиной маме историюнашего с ним знакомства и то, как вместо себя я оставила стриптизёршу изСерёжиного клуба, девушку Аню. Женщина внимательно меня слушала и гладила поруке:

– Не плачь. Ты живая. Приедешь и вернёшься в свою компанию.Закон на твоей стороне. Ты настоящая.

– Дело в том, что мне приличный счёт за лечение выписали, аплатить нечем. Если я умерла, значит, у меня нет доступа к моим деньгам.

– У меня есть Серёжины деньги. Из них и заплатим. А то, чтотебя при жизни похоронили, значит, что ты проживёшь долгую жизнь.

– Я вам всё до копейки верну.

– Нина, ты мне теперь как дочка, ведь у Серёжи никогда небыло девушки, которую бы он любил. Да и жениться он ни на ком не собирался. Всёэто время тебя искал.

Когда мы прилетели в Москву, прямо из аэропорта яотправилась к Серёжиной маме, потому что больше мне было некуда ехать. Вечероммы сидели с ней на террасе и рассматривали альбом с Серёжиными фотографиями.

– Ниночка, страшно мне за тебя, – с болью в голосепроизнесла женщина. – Если тебя пытались убить, то ведь могут и сновапопытаться. Может, ну её, к чёрту, эту компанию?

– Да вы что? Я же столько сил, труда, мозгов и бессонныхночей в неё вложила. Завтра же пойду и восстановлю свои права.

– Дочка, только будь осторожна.

– Есть человек, который мне поможет.

Утром я набрала номер Матвея, но трубку никто не взял.Позвонив ему в офис, я узнала, что он временно не работает и живёт на своейдаче. Я поймала такси и направилась в его загородный особняк. Ворота былиоткрыты, а охранники отсутствовали. Подойдя к дому, я постучала в дверь и,заметив на террасе целую гору пустых бутылок, тут же поняла, что он закрылся отвнешнего мира и пьёт. Видимо, слишком тяжело далась ему моя смерть.

От моего толчка дверь открылась сама, и я брезгливосморщилась от затхлого воздуха и стойкого запаха перегара. Матвей сидел употухшего камина с бутылкой в руках и смотрел в одну точку. Он выглядел оченьскверно и был похож на бомжа. Небритый, нестриженый, мятый, да и постарел ещёбольше.