Любить монстра - Кристина Жиглата

— Есть ещё кое-что. Непосредственно касающееся Мадины, — вдруг говорит он. — Это на счёт Гвоздя…

— Скончался? — уточняю, теряя интерес.

— Нет. Он жив. Я вчера привёз его в больницу, где его состояние стабилизировали. После того как ты ушёл, он сказал очень интересные слова, о том, чтобы ты не обижал Мадину, — говорит он, и я настораживаюсь. Какого чёрта? — А после, парни доложили обстановку из детдома, где стало известно что Андрей Александрович Гвоздёв пытался несколько раз удочерить Мадину Алёхину. Думаю, тебе бы стало интересно узнать его мотив, поэтому я не позволил ему умереть в подвале!

А у меня сразу в мыслях педофилия, какие-то извращённые мысли Гвоздя, где он посмел думать о моей девочке.

Убью тварь!

— Где он? — рычу, сжимая руки в кулаки, от чего плечо отдается адской болью. Уже даже и забыл о повязке…

— Сейчас будет, — говорит Артём, делая звонок парням, приказывая привести ублюдка.

Через минуту, двое моих людей, заталкивают ко мне в палату синего, полуживого Гвоздя, который смело, выдерживает мой испепеляющий взгляд.

— Девочку блядь захотелось? — бросаюсь на него, ухватив за воротник больничной рубашки, и бью спиной о дверь. Гвоздь морщится от боли, но не теряет твёрдости в глазах. — Зачем ты её хотел удочерить? — выплёвываю ему в лицо, с трудом сдерживаясь от охватившей меня ярости. — Отвечай блядь!!!

— Защитить, — отвечает он, и я замираю.

— Ты сука в уши мне не заливай! — бросаю, стукнув его ещё раз об дверь.

— В детдоме творился беспредел. Девочке было сложно там, её не принимали… — вдруг говорит он. — Я пришел в детдом впервые, чтобы удостоверится, что правильно замёл следы и случайно увидел Мадину…лысой. Она плакала и была напуганной…

Его слова — словно ножом по моему сердцу. А я даже не предполагал, через что приходилось пройти моей малышке, находясь в подобном заведении.

— Блядь! — рычу, отталкивая от себя Гвоздя. Меня просто рвало изнутри от одних только мыслей, что кто-то причинил ей вред, что она могла страдать или плакать. — Это всё твоя самодеятельность, за которую тебя сука убить мало! — рычу, вновь бросаясь к Гвоздю.

— Это лучшее что её могло ждать, чем оказаться в твоих руках, — смело говорит мужчина, и я вижу в его глазах волнение. Он переживал за Мадину? По-настоящему! Какого чёрта?

Мне хотелось подойти к нему, схватить за горло и удавить собственными руками, но одновременно, этот ублюдок вызывал у меня некое уважение, за то, что защищал мою девочку.

На этом, наш разговор прерывает робкий стук в дверь. Артём одтаскивает Гвоздя в сторону, освобождая путь, сразу после чего, дверь без моего позволения открывается и уже в ту же секунду, я понимаю, кого сейчас увижу. Только Мадине и Артёму позволены такие вольности. Никто другой, не посмел бы.

Дина проходит внутрь, и первым в поле её зрения попадаю только я. Она смущённо меня осматривает с ног до головы, складывает руки на груди, словно в защитном жесте и тихо говорит:

— Привет.

А у меня, в туже секунду вся ярость испарилась. Всё в один миг стало не важным. Только она… Моя панацея…

Но самое главное — сама пришла! А это многое значит.

— Я поговорить, — вдруг добавляет она, и в этот момент замечает, что мы не одни. — О! — растерянно бросает. — Ты занят! Я зайду позже…

— Нет! — останавливаю её, но она и сама прекращает идти к двери, почему-то неожиданно застыв на месте, уперев свой взгляд в сторону Гвоздя.

- Андрей Александрович? — с трудом выдавливает она. — О Боже! Это вы? — удивляется, приближаясь к нему, и с её глаз хлынет поток слёз. — Что с вами случилось? — спрашивает с ужасом, прикрыв рот ладошкой…



Кошка.

Пять лет! Пять долгих лет я не видела этого мужчину! Когда-то, в тот самый трудный момент моей жизни, этот человек стал для меня лучиком света среди пасмурных дней. Я встречалась с ним всего несколько раз, но когда он приходил и смотрел на меня своим добрым взглядом, просто разговаривал со мной, приносил сладости — для меня эти дни были лучшими за всё моё пребывание в детском доме.

Я ждала его как некое божество, жила нашими встречами, которые придавали мне сил бороться. Ведь тогда, простые разговоры давали мне надежду, что в жизни не всё так плохо и добрые люди существуют.

А потом он пропал и последний год в детдоме, я была без него. Пережила, дотерпела и начала новую, взрослую жизнь далеко от прошлого. Но, не смотря на то, что он бросил меня и не приходил весь последний год, я всё равно никогда не забывала о нём, и надеялась ещё хотя бы раз, увидеть его на своём пути, чтобы просто поблагодарить за его поддержку и помощь в тот момент, когда хотелось умереть…

— Здравствуй, Мадина! — говорит он, дрогнувшим голосом, а я поддаюсь порыву, нахлынувшим эмоциям, плачу и прижимаюсь к его груди.

Андрей Александрович напрягается весь, издаёт болезненный стон, и я мгновенно отклоняюсь от него, вспоминая ужасное состояние мужчины. Что с ним произошло? Смотрю на него, и слёзы выступают на глазах от жалости.

— Кто вас так? — спрашиваю еле слышно, и мужчина бросает быстрый взгляд мне через плечо, на Никона. — Вы знакомы? — сразу уточняю, насторожившись возникшим молчанием и напряжением, которое так и витало в палате.

— Никон Григорьевич, любезно предоставил мне место в своей больнице, после наглого нападения уличных бандитов на меня, — вдруг поясняет мужчина, с некой интонацией и я сразу догадываюсь, что от меня что-то скрывают.

Ну не выглядит вся эта встреча — любезностью! Врут. Но мне, то что, не хотят пусть не говорят, а сама даю тонкий намёк, что не такая я уже и глупая:

— А здесь вы собрались обсудить перечень назначенного лечения для больного?

Никон одаривает меня легкой улыбкой, без сомнения за смышленость, и когда все в неком напряжении прячут взгляд в пол, берет дело в свои руки:

— Мы обсуждали место работы в моей фирме, которое я предложил Андрею Александровичу. Среди тесного круга моих людей, которым я доверяю, мне нужны такие непробиваемые кадры, — вдруг добавляет Ник, и я вижу, как взгляд мужчины меняется. Словно ему шанс на новую жизнь дали.

— Понятно, — отвечаю, решив больше не поднимать эту тему. Меня точно не касаются дела Ника. Поэтому я не могу требовать от него правды или каких-либо объяснений. — Как вы поживаете? — спрашиваю у Андрея Александровича, а он мне тепло улыбается.

— Долго рассказывать, а я немного утомился, — лишь говорит он. — Может, позже увидимся, поговорим. Мне тоже интересно как сложилась твоя жизнь.

— Было бы не плохо. Я загляну к вам, когда отдохнёте, — обещаю, отступая от него на шаг.