Темные отражения. Немеркнущий - Александра Бракен

Мы быстро обследовали территорию – убедиться в том, что точно никого здесь не встретим. После чего вытащили запасы из внедорожника. Я щелкнула задвижкой, отступая от двери, когда она открылась.

– Ничего себе! – вырвалось у меня.

Содержимое багажника было таким… впечатляющим. Моему взгляду открылась стена небольших, нагроможденных друг на друга пластиковых коробочек и ящиков, подписанных: ПЕРВАЯ ПОМОЩЬ, ТРОС, ВИТАМИНЫ, РЫБОЛОВНЫЕ КРЮЧКИ. Внимательность и предусмотрительность, с которой все это было собрано вместе, впечатляли, если не пугали своей безжалостной обстоятельностью.

Джуд окинул Толстяка долгим оценивающим взглядом:

– Ты явно вырос в трусах-недельках, а?

Толстяк только подтолкнул очки вверх по переносице:

– Думаю, это вообще не твое дело.

Пока мы устанавливали палатку, до этого аккуратно сложенную под задним сиденьем, парень выложил мне всю историю. Вайда, вооружившись зажигалкой, все же смогла разжечь небольшой костерок.

– Честно сказать, я уже всего и не припомню, – признался Толстяк, сражаясь с каркасом палатки. – Лига привезла меня в ближайшую больницу, и оказалось, что это в Александрии.

– Не в Фэрфаксе? – переспросила я, откидывая влажные волосы с лица. Джуд с Вайдой изо всех сил подслушивали, столь же усердно притворяясь, будто им и дела нет до всего этого.

Толстяк пожал плечами:

– В мозгу смутно всплывают какие-то лица, но… Я говорил тебе, что похож на папу, так?

Я кивнула.

– Короче, одна из докторш меня узнала. Она когда-то работала с отцом, потом ее перевели… Ладно, это неважно. Им удалось стабилизировать мое состояние, но эта врач и ее коллеги понимали, что мне нужно в больницу, оборудованную получше. Так что докторша узнала папин телефон и разыскала его. Папа предложил в качестве места встречи ресторан моей тети, помнишь?

– Помню.

– Он смог встретить «скорую», когда меня привезли в Фэрфакс: мне уже сделали поддельные документы, под которыми и зарегистрировали. Все это время я был в кислородной маске. Меня провели через две группы охранников, и никто даже не стал ничего проверять.

– И ничего не сказал агентам, которые тебя привезли в первую больницу, – закончила я. – Лига понятия не имеет, что с тобой произошло. Ты по-прежнему числишься пропавшим без вести во всех операционных файлах.

Толстяк фыркнул:

– Агентов пытались убедить, что меня зарегистрировали, после чего я умер, но те так легко не купились. К отцу приходили в общей сложности шестеро – каждый пытался выудить у него информацию, но они не смогли ни слова из него вытянуть.

На самом деле фокус состоял не в том, что под вымышленным именем Толстяка перевели в другую больницу. Больница так поднаторела в игре «не-спрашивайте-мы-не-скажем», отвечая на запросы правительства о предоставлении информации, что добрые полтора десятка раз оказывалась на волоске от закрытия. Гениальный ход доктора Меривезера заключался в том, что он спрятал сына, «Маркуса Белла», в изоляторе родильного отделения. Когда Толстяк достаточно окреп, его засунули в похоронный мешок и вывезли из больницы на арендованном катафалке. В конечном итоге агенты Лиги обнаружили документы о переводе парня в другую больницу и попытались сложить два и два, но стоило Толстяку попасть в больницу Фэрфакса, как он растворился в воздухе.

Дальше нужно было найти место, где бы парень мог окончательно поправиться и восстановить силы.

– Можешь себе представить, каково это – прожить четыре месяца в полуразвалившемся сарае на севере штата Нью-Йорк, – поморщился Толстяк, передернув плечами. – Стоит только закрыть глаза, как вспоминается запах сена и навоза, которым я надышался на всю жизнь.

Этот старый летний сарай принадлежал давнему другу семьи в Адирондаке. Сооружение стояло в уединенном месте, добираться туда было непросто. Чтобы не вызывать подозрений, родители приехали повидаться с сыном лишь дважды. Однако хозяйка фермы, пожилая женщина, два раза в день помогала Толстяку делать лечебную гимнастику и приносила еду. Вот только парень не знал, куда деться от скуки.

– Мне нравится думать, что я хорошо лажу с пожилыми людьми, но эта женщина будто из склепа каждое утро поднималась.

– Ага, чтобы кормить и выхаживать тебя, – напомнила я ему.

– Из книг у нее нашлись только детективы про занудную старую деву в маленькой деревушке, – жаловался Толстяк. – Я имею право немного поворчать, после того что пережил.

– Нет, – я покачала головой, – уверена, что не имеешь.

– Чем же все… закончилось? – спросил Джуд.

Толстяк вздохнул:

– На самом деле нужно отдать должное миссис Беркшир. Я рассказал ей, как выбрался из Вирджинии, а она мне ответила, что последнее место, где на меня станут охотиться, – среди охотников. Она, конечно, заснула прямо посреди фразы. И мне пришлось ждать четыре часа, чтобы старая леди облагодетельствовала меня второй частью своего загадочного учения.

Я прикрыла рукой глаза.

– Да будет тебе известно, меня ни разу не заподозрили, – самодовольно заявил парень. – Родители получили подложное свидетельство о рождении – и это было самым тяжелым. А уж официально зарегистрироваться в качестве ищейки вообще не сложно. Нужно просто собрать правильные документы и правильно подать себя.

Громко затрещал огонь, охватывая собранную нами небольшую кучку дров. Как раз вовремя, чтобы сделать перерыв в этой истории. Я встала и потянула Толстяка пойти со мной. Джуд тоже кинулся за нами, но я махнула ему остаться.

– Мы просто сходим за едой, – объяснила я. – И тут же вернемся.

– Не волнуйтесь, – сахарным голоском протянула Вайда, обнимая Джуда за плечи. – Как-нибудь переживем без вас пару минут.

Я изо всех сил старалась не броситься к машине.

– Не доверяю я что-то этой девочке, – признался Толстяк, оглянувшись на Вайду, которая сидела, вытянув ноги к огню. – Подростки с таким цветом волос вечно сражаются с комплексом неполноценности. Или что-то скрывают.

Я приподняла бровь:

– Подростки?

Толстяк так на нее засмотрелся, что чуть не шарахнул задней дверцей внедорожника себя по лицу, однако успел вовремя подставить руку, прикрывая левое плечо.

– Дай посмотреть, – попросила я, останавливая его, когда парень уже потянулся к коробке, помеченной: «протеиновые батончики». Толстяк вздохнул, вытащил руку из рукава куртки и оттянул ворот рубашки, спуская его на левое плечо. Розовый, собранный морщинками шрам размером с монету красовался на фоне смуглой кожи.

– А … – В горле внезапно пересохло. – А ее вытащили? Пулю?

Толстяк поправил рубашку:

– Чистый выстрел. Пуля – навылет. Если ранение сквозное, так и ничего страшного.