Секс с экс - Адель Паркс

– Шарлотта, не приставай. Нельзя спрашивать у леди о возрасте, – одергивает ее Сара. Но все равно ждет, что я отвечу.

– Тридцать три.

Я заметила, что Шелли, Сара и миссис Смит переглядываются. Они считают, что быть одинокой в тридцать три года подозрительно. Я мечтаю, чтобы Даррен бросил свой футбол и спас меня от них.

– А у вас есть сестра? – продолжает допрос Шарлотта и не отрываясь смотрит мне в глаза. Я ерзаю на стуле, пытаясь увидеть ее затылок. Там наверняка вытатуированы три шестерки.

– Нет.

– Ну, тогда брат?

– К сожалению, тоже нет. – Люси влезает ко мне на колени, будто хочет меня утешить.

Я немножко нервничаю – у меня еще никто и никогда не сидел на коленях, исключая щенка или котенка. А она удержится? Но оказывается, у Люси есть в этом деле опыт. Она прижимается ко мне и сосет большой палец. Я чувствую на шее ее дыхание. И оглядываюсь в поисках поддержки. Никто здесь, кажется, и не подозревает, что для меня непривычно держать на коленях ребенка. Обычно люди ко мне не прикасаются. Только если им за это платят или во время секса. А это совершенно другое дело. За деньги меня может трогать мой парикмахер, массажист, специалист по акупунктуре и персональный тренер, а мужчины – за более эфемерное вознаграждение. Но эта девочка сидит у меня на коленях, держит мою руку и, кажется, ничего от меня за это не требует. Как странно.

– А где вы работаете? – спрашивает Сара. Я уже готова предложить им заполнить анкету, но тут возвращаются Даррен с Ричардом. Я прикусываю язык.

– Она работает на телевидении, – отвечает за меня Линда. Одну только Линду впечатлила моя профессия.

– А что именно вы делаете на телевидении, дорогая? – спрашивает миссис Смит.

Я объясняю самыми простыми словами. Думаю, этого будет достаточно. Никто понятия не имеет, как другие зарабатывают себе на жизнь.

– Придумываю разные программы.

– Ого, – произносит хором вся кухня.

– Не вы придумали «Друзей»? – спрашивает Шелли.

– Нет, это американцы.

– А «Флаг отплытия» не вы придумали? – спрашивает Шарлотта.

– Нет, это было до меня.

– Это не вы придумали то игровое шоу с мистером Тайрантом? Где можно выиграть миллион? – вопрошает миссис Смит.

– Или «Трусость»? – спрашивает Линда с надеждой.

– Нет, это другой канал. – Я как будто извиняюсь. Ясно, что тут я никого удивить не сумела.

– А какие придумали вы? – интересуется Сара.

Дверной звонок звенит как раз вовремя, и это вызывает такой интерес, что все, кроме Даррена и Люси, идут к дверям.

– К нам никто не звонит в дверь, – объясняет он. – Все входят с задней двери. Это, наверное, почтальон.

Я киваю, словно такое нелепое поведение для меня привычно и ничуть не удивляет.

– Почему вы не назвали им свое шоу? – спрашивает он.

– Не думаю, что им это нужно знать, – мрачно говорю я.

– Вы считаете, они не входят в те самые 8, 9 миллиона твоих зрителей? Вы очень проницательны.

Я пристально смотрю на него. Как он самодоволен. Как самоуверен. И сексуален.

Это потому что у него рот такой.

Не понимаю, как это вышло. Не помню, когда я согласилась пойти с Дарреном, Люси и малышом Беном в бассейн. Я, может, и не согласилась бы, но в семействе Смитов такой жуткий шум и неразбериха, что сопротивляться превосходящим силам противника просто невозможно.

Обычно я не хожу в городские бассейны. Я принимаю минеральные ванны и посещаю частные спортзалы. Меня пугают болезни ног, гнездящиеся в трещинах кафеля, и, несмотря на уйму хлорки, которую местный совет заставляет выливать в бассейны, мне кажется, что плавать придется в чистой детской моче. Мое отражение в мутном от пара зеркале еще больше портит настроение. Оно мне не нравится. Купальника у меня с собой нет, и Сара одалживает мне свой. Можно догадаться, что Сара была в свое время очень привлекательной женщиной, но она родила троих и немного расплылась. Кажется, наряды для нее не самое главное. Ее купальник – скорее шкура, чем «от кутюр». Я объяснила Саре и Шелли, что ношу только черное, а они улыбнулись и вручили мне это уродство. Когда-то его украшали яркие цветы, но они, к счастью, выцвели. И покрой плохой. Черт, почему я не взяла с собой купальник от «Кальвина Кляйна»? Он скроен так, что максимально удлиняет ноги и сужает талию. На груди прокладки, фигура получается неотразимая. А эта цветастая тряпка висит между ног и на бедрах, и бретельки сползают с плеч. Вдобавок к ужасающей перспективе вывалиться из купальника я неожиданно обнаруживаю, что осталась в раздевалке одна с двумя маленькими девочками.

Я в панике. Не только потому, что не брила ноги уже неделю, а потому что Шарлотта и Люси обе смотрят на меня вопрошающе. Такое впечатление, что все – Даррен, его мать, Сара, Шелли и эти дети, – все они думают, что я у них вместо няньки.

И что я для этого гожусь.

Хотя ведь так оно и есть. Я, слава богу, выпускаю шоу, которое собирает миллионы зрителей. Я распоряжаюсь бюджетом в сотни тысяч фунтов и даю многомиллионный годовой доход. И сумею переодеть двух маленьких девочек.

Конечно.

Они не стоят спокойно, скользят по гладкому полу и никак не хотят надевать купальные костюмы, а уж от надувных нарукавников отказываются наотрез. И я вообще не стала их надевать. Как только вденешь нужную конечность в нужное отверстие, они ее тут же вытаскивают. И все-таки мне удается их одеть, хотя один купальник оказывается надет наизнанку, а второй задом наперед.

Понятно, что главное – сохранять спокойствие. Тут, как в любом сложном положении, важно не дать сопернику понять, что ты боишься. Я определенно могу усмирить двух маленьких девочек одним взглядом. Только если они будут стоять спокойно.

– Шарлотта, не бегай. Тут скользкий пол. Упадешь. – Я стараюсь говорить так, чтобы это звучало как совет или предупреждение. А получилось испуганно и угрожающе. – Люси, мы не взяли твой розовый купальник. Тебе придется надеть вот этот, голубой. Пожалуйста, не плачь. Давай руку. Прошу тебя. – Обе девочки хнычут, хотя подозреваю, что Шарлотта – крокодиловыми слезами, и мне самой хочется заплакать.

Но тут какая-то женщина приходит мне на помощь.

– Это, наверное, не ваши дети?

– Не мои. – Злюсь и одновременно чувствую облегчение. Это ведь и не ее дети. Но она во мгновение ока надевает на них купальники как надо. Почему же я не сумела? Может, есть какой-то ген материнства, и когда его обладательницы становятся матерями, им все это дается легче? А я никогда не хотела быть матерью, мне такое не снилось даже в самых страшных снах. И вправду, все это уже напоминает страшный сон. Но я люблю делать все хорошо. И не люблю неудач.