Долгая дорога - Михаил Иванович Смирнов

ворон. Испугались. Со стороны деревни донёсся голос петуха. Звонкий, протяжный, и тут же ему принялись вторить деревенские петухи, стараясь обогнать друг друга, норовя погромче спеть. Вдоль речки, по узкой тропке неторопливо пробежала небольшая собачонка. Приостановилась, взглянула на Юрия, дружелюбно вильнула хвостом, наверное, ожидала гостинец и, не дождавшись, засеменила дальше. Послышались лёгкие шаги. Кто-то остановился за спиной, словно не решаясь подойти. Хрустнула ветка под ногой и опять шорох. Юрий нахмурился. Недовольно сдвинул брови, что его оторвали от этих воспоминаний. Повернулся, думая, что позади какой-нибудь мальчишка, но перед ним была Алёнка, в наброшенной кофте на плечах, в линялом платье и галошах на босу ногу, а в руках ведро. Она стояла, смотрела на Юрия и молчала. И Юрий молчал, растерялся, не зная, что делать. Опешил, когда увидел Алёнку. Не думал, что её встретит.

– Юрка… – запнувшись, сказала Алёнка и поставила ведро на землю. – Ты приехал? А я телёнка поила.

И кивнула в сторону низинки, где к колышку был привязан рыжевато-белый телёнок.

– Да, сегодня приехал, – тоже запнувшись, сказал Юрий. – Не ожидала, что на нашу скамейку приду? А я сижу, и насмотреться не могу…

И обвёл рукой, показывая на речку и далёкие поля.

– Мне сказали, что ты вернулся, – она опустила голову, не отвечая на вопрос. – Мы телёнка неподалёку привязываем. Вот приходила…

И замолчала, затеребила уголок платка, наброшенного на плечи.

Юрий взглянул на неё, аж дыхание перехватило. Столько лет мечтал увидеть Алёнку, и столько же лет была обида на неё. А сейчас стоит перед ним, а сама такая же красивая, как и прежде, и всё равно что-то в ней изменилось. Вроде прежняя Алёнка, такая же худенькая и голенастая, даже хвост на голове ленточкой перевязан, но что-то изменилось. Юрий долго смотрел на неё и молчал, всё пытался понять, а потом заметил, что нет той улыбки, не слышно того смеха и не видно радости, и взгляд другой, словно чего-то боится. Потускнела она, погасла что ли… Чужой женой стала.

– Как живёшь, Алёнка? – сказал Юрий.

– Нормально, – она пожала плечами. – Замуж вышла. Живём. А ты как, Юра?

– Я знаю, что вышла, – нахмурился Юрий. – Я тоже нормально живу. По стройкам помотался, а теперь думаю – нужно остепениться…

– Как твоя семья? – неожиданно сказала Алёнка. – Хорошо живёте?

– Я не женат, – задумавшись, сказал Юрий. – Видать, не встретил такую, как ты. А твой муж, наверное, не нарадуется, что женился…

Алёнка быстро посмотрела на него и опять взгляд в землю.

– Надолго приехал? – помолчав, сказала Алёнка.

– Не знаю, – Юрий пожал плечами.

Разговор не получался. Так, обрывочные фразы и всё. Юрий мечтал, когда они встретятся, за все годы выговорится, обо всём поговорят, и о них, что произошло – тоже, но вот Алёнка стоит перед ним, а у него сказать нечего. Ушли слова, исчезли, лишь непонятный осадок появился на душе. Вроде бы, по-прежнему, хотелось плюнуть на всё, схватить Алёнку в охапку и уехать куда глаза глядят, чтобы никто и никогда не нашёл их, но в то же время на месте прежней Алёнки стояла чужая женщина, и он давно стал другим, далеко не тем, каким был в юности. Забрать её и уехать, а вот получится ли наладить жизнь, да и нужно ли – этого Юрий не знал. Он вздохнул. Посмотрел на Алёнку. Что ни говори, а всё же в ней было что-то такое, от чего дыхание перехватывало и сердце щемило. Красивая она, Алёнка, но давно стала чужой. Да, чужой женой…

Юрий поднялся. Цветы, что лежали на коленях, упали, а он не стал поднимать. Простенький букетик. Он валялся на земле, а когда-то, давным-давно, как казалось Юрию, он мчался утром на луг, собирал цветы и старался незаметно положить на подоконник, но Алёнка всё равно знала, что это он приносит, и по вечерам, когда они встречались, она улыбалась ему, и редкие веснушки разбегались по лицу, и Юрию так и хотелось протянуть руку и дотронуться до них. А теперь до них дотрагивается другой и цветы ей приносит – этот другой. Юрий долго смотрел на неё, а потом медленно направился по тропинке. Следом пошла Алёнка, словно невзначай подхватив с земли букетик.

Уже неподалёку от дома Алёнка дотронулась до руки.

– Юра, подожди, что сказать хочу, – запнувшись, сказала она.

Юрий остановился. Она стояла и смотрела на него, а взгляд словно из прошлого: чистый, яркий и трогательный, а поэтому всегда желанный.

– Понимаешь, Юра, я… мне же сказали, что… – она запиналась на каждом слове, наверное, не знала, как объяснить, и снова дотронулась. – Я же…

– А что понимать? И так всё ясно, – сказал он и кивнул на дом, стоявший на отшибе. – Тебя ждут, – а потом не выдержал, приостановился и оглянулся. – Знаешь, Алёнка, если бы дождалась, мне кажется, у нас была бы другая жизнь, а сейчас, думаю, ничего не исправишь. Да и нужно ли это… – и опять кивнул в сторону дома. – Иди…

– Юр, а ты помнишь, как мы… – сказала вслед Алёнка.

– А нужно ли помнить? – не оборачиваясь, перебил он.

И развернувшись, сошёл с тропинки и напрямки направился к деревне, а у самого на душе тяжесть была. Груз неподъёмный. Приехал, чтобы сбросить этот груз, но оказалось, что он ещё тяжелее стал. Юрий понимал, о чём она хотела сказать. По движению руки, как она дотронулась, по её взгляду можно было понять, что она в душе, может, и продолжала его любить, а он взял и оттолкнул её, хотя сам… Потому что она стала чужой женой. А кто виноват? Никто не знает – знает жизнь…

А спустя неделю Юрий уехал. В город вернулся. И вскоре женился. Назло женился, чтобы всем доказать, а ей особенно, а может себе, что будет счастлив…

Сколько лет прошло с той поры, но память то и дело возвращает его туда, где, как казалось ему, он был по-настоящему счастлив. Кажется, всего в жизни достиг, но почему же так ноет душа? Столько лет прошло с той поры, как расстались, а до сих пор вспоминает деревенский луг, простенькие букетики и сладковатый запах с небольшой, едва заметной горчинкой – хмельное счастье луговых цветов. Скорее всего, они напоминают далёкое прошлое, чего так не хватает в этой нынешней и суетной жизни. Не уберёг самое ценное, что у него было, и потерял, а стал ли счастлив за эти годы? Юрий Борисыч пожал плечами. Он не знал…

А над рекою рассвет

Борис долго стоял на станции, ожидая попутку. Уж было