Поднять Атлантиду - Томас Гриниас

— Господи… — прошептала она, когда первые тонны воды обрушились в галерею за их спинами. — Бежим!

Серена потянула его обратно, в зал со звездным куполом.

— Нет-нет, еще рано, — уперся он, — не то сваримся.

К этому моменту вода уже подбиралась к коленям. Они побрели назад, к залу. Не успели пройти и полпути, как вода очутилась на уровне пояса. Еще секунда, другая — и их подхватило и понесло вперед.

Серена замахала руками, но так и не смогла нащупать Конрада. Ее захлестнула паника, она забилась пойманной в невод рыбой, глотая воздух пополам с водой. «Я утону», — мелькнула в голове страшная мысль. Их смоет в колодец, как в гигантский унитаз. Нет, нет, Господь не допустит, она не для этого жила… И тут ей вспомнилась та крохотная девочка во льду, вспомнились все прочие мертвые детские лица, которые она столь часто видела за эти годы, и она поняла, что приготовил ей Бог. Ей же хотелось просто жить, хотелось, чтобы жил и Конрад…

«О Боже! Боже! Спаси и сохрани!»

На лицо ей упала тень, Серена вскинула голову и увидела, как на фоне освещенного пламенем входа в туннель стоит Конрад, переминаясь с ноги на ногу в ледяной воде. В руке он держал обелиск.

— Хватайся! — крикнул он, протягивая ей этот импровизированный спасательный багор.

Серена дернулась вперед, уцепилась рукой за второй конец, и Конрад потащил ее в зал. В этот миг она почувствовала, как что-то обвилось вокруг ее лодыжки. Из воды вынырнуло окровавленное лицо.

Человек кричал что-то нечленораздельное. Серена машинально попыталась высвободиться, но пальцы впились в ногу еще сильнее. Девушка вдруг узнала изуродованную физиономию одного из людей Ковича, оставленных в верхнем зале.

— Тащи! — крикнула она Конраду, и тот изо всех сил дернул ее вверх.

Очутившись на краю, Серена обернулась, чтобы помочь русскому. Обугленные ноги солдата еще не успели полностью вылезти из воды, когда Конрад дико крикнул:

— Быстрей!!!

Дверь в звездный зал закрывалась. Чудовищный гранитный блок уже сползал с потолка, перекрывая вход. Конрад с обелиском под мышкой юркнул в неумолимо уменьшавшуюся щель, быстро оценил обстановку — зал успел вполне остыть — и замахал рукой: поживее!

Серена еще перетаскивала русского через порог, когда туннель содрогнулся от тяжкого удара. Она оглянулась через плечо и увидела, что дверь захлопнулась, перерезав путь воде. На миг остановившись, чтобы перевести дух, она услышала, как Конрад зовет ее по имени. Он возбужденно жестикулировал, тыча рукой вверх. Еще одна дверь — спускается, съезжает, валится ей на голову.

Она согнулась в три погибели, продираясь вперед, борясь с набухшей от воды и потому тяжеленной, как могильная плита, курткой, да еще и таща за собой обмякшего русского.

— Серена! — взревел Конрад.

Третья дверь, прямо над ней.

Она упала на четвереньки и из последних сил поволокла русского по полу. Щиколотки словно попали в кузнечные клеши — а, это Конрад! — и ее дернуло внутрь зала. Колени девушки разъехались, и она ударилась подбородком о каменные плиты.

— Брось! Брось его! — кричал Конрад.

— Нет! — Она еще крепче стиснула холодные запястья солдата, пока Конрад за ноги тащил ее подальше от двери.

Неподвижное тело наполовину пересекло порог, когда гранитная дверь разрубила русского на две части. Серена внезапно поняла, что тащит за собой только торс. И все же она не могла так просто разжать руки и поверить, что ей уже некого спасать.

Вздрогнула и с тяжелым скрежетом поползла вниз последняя, четвертая дверь. Девушка встрепенулась и попыталась высвободиться из мертвой хватки безногого трупа.

Ледяные пальцы наконец поддались, и в последнюю секунду что-то выхватило ее из-под гранитной глыбы, севшей на место с каким-то мерзким уханьем.

Серена обернулась к Конраду, чтобы поблагодарить, обнять, расцеловать, но он лежал на полу, забрызганный кровью, сочившейся из раны на голове. Наверное, его задела падающая плита, когда он спасал ее от верной гибели.

— Конрад! — крикнула она. — Конрад!

Серена на коленях поползла к распластанному телу. Не движется, совсем не движется! А зал трясет так, что никак не удается нащупать пульс. На полу возле рюкзака — все, что осталось от генерала, — она увидела обелиск и машинально взяла его в руку.

Очередной толчок, Серену отбросило к трясущейся стене, которая уже начинала наливаться теплом. Она с трудом поднялась на ноги и побрела прочь, едва удерживая равновесие из-за немыслимых вибраций пола.

Одна, осталась совсем одна… Серена непроизвольно упала на колени, прижимая к груди обелиск и моля Бога, чтобы поскорее все кончилось. Она всеми силами пыталась не думать про девочку, вмерзшую в лед. Над головой раздался взрыв, девушка вскинула лицо, и ей показалось, что зал вывернуло наизнанку.

Душераздирающий грохот от съезжающего в воду ледника до изумления походил на звук от разорвавшейся авиабомбы, тем более что воздушная волна умудрилась опрокинуть адмирала Уоррена на спину и попутно разбила остекление на мостике авианосца.

Через пару секунд последовал второй взрыв, затем еще и еще… Массивные волны начинали захлестывать нос корабля. Осколки стекла катались по полетной палубе, где звенели от напряжения фиксаторные стропы семидесяти шести реактивных штурмовиков.

— Сэр?

Уоррен обернулся. Вахтенный связист.

— Срочная, сэр. — Мичман передал адмиралу папку с зажимом и подсветил фонариком с красным светофильтром.

— Господи всемогущий, — пробормотал Уоррен, едва приступив к чтению радиосводки. — Сейсмографы Геологического бюро на Мак-Мердо только что зарегистрировали ударную волну в одиннадцать и одну десятую…

— Адмирал! — вдруг крикнул кто-то из офицеров на мостике.

Уоррен вскинул голову и еще успел увидеть грязно-зеленую стену воды за мгновение до того, как она обрушилась на нос и ринулась на палубу, сметая многотонные истребители, как детские игрушки. Через секунду водяная громада ударилась о надстройку, где стоял адмирал. Ему показалось, что он навсегда потерял слух, когда скрежет рвущегося металла возвестил об уничтожении мостика. Уоррен беспорядочно замахал руками, пытаясь ухватиться за что-то надежное.

В разбитый «фонарь» хлынула вода. Адмирал вцепился в край консоли и прижался спиной к переборке, чтобы остаться на ногах. В штиль его авианосец вздымался на высоту 201 фута. Сейчас же волны раскачивали корабль водоизмещением 86 тысяч тонн, как пустую коробку из-под кубинских сигар.

Уоррен откашлялся, избавляясь от воды, и крикнул что было мочи:

— Развернуть под волну, или нас опрокинет!

Он напряг слух, ожидая, что рулевой вот-вот откликнется привычным «Есть!», но ничего не услышал, кроме буйства воды.