Ночь последнего дня - Татьяна Полякова

— Немного. С полгода назад я брал у него интервью, иеще тогда меня поразила красота твоей подруги. Я даже выпрашивал у нее телефон,намекал на возможное блаженство, но она была непреклонна, чем ранила в самоесердце. И я решил, что брюнетки не для меня.

— А он нас не прогонит?

— Кто, Тони? Что ты, он на редкость миролюбив, несмотряна боевое прошлое.

— Расскажи мне о своем друге, — попросила я.

— Честен, благороден, отважен. С женщинами емухронически не везет.

— Странно. По-моему, он очень симпатичный.

— По-моему, тоже. На самом деле он считал, что егопрофессия несовместима с представлением женщин о семейном счастье. Он офицер,воевал, но теперь ушел в запас, так что, может быть, у них с Машкой что-тополучится.

В ресторане мы действительно застали Машку с Антоном.

— Салют, амигос, — приветствовала их я.

Машка сидела в платье цвета морской волны, невероятнокрасивая. Глаза ее сияли, правда, в тот момент, когда она увидела меня, в нихпоявился испуг. Она виновато улыбнулась, сказала «салют» и поцеловала меня,пряча взгляд.

Борька много пил, болтал сверх меры и умудрился чем-торазозлить Антона. Пока мужчины спорили, Машка тихо спросила:

— Ты сердишься?

— Нет, с чего ты взяла?

— Я вижу, сердишься. Ты считаешь, я не должна былаэтого делать.

— Ты сидишь в ресторане с парнем, я тоже здесь сижу итоже с парнем. С какой стати мне сердиться?

Спор мужчин грозил перерасти в ссору. Антон горячился,Борька, с красным лицом, не в меру резкий, продолжал над ним посмеиваться.

— Идем потанцуем, — позвала я Борьку.

Он с готовностью поднялся, Машка с Антоном тоже пошлитанцевать. Когда мы вернулись к столу, атмосфера дружеского ужина былавосстановлена.

— Еще одно слово о политике, — предупредилаМашка, — и дамы поменяют кавалеров.

— Серьезное предупреждение, — кивнулБорька. — Смотри, кто пришел, — вдруг сказал он Антону.

Я проследила его взгляд: в зал вошли трое мужчин. Впередивысокий брюнет, в шикарном сером костюме в полоску, блистал белозубой улыбкой ибриллиантовыми запонками. Он был вызывающе красив и сам себе безумно нравился.Узкие усики делали его похожим на героя немого кино. Женщины дружно проводилиего взглядами.

Физиономия этого парня часто мелькала на страницах газет,так что я без труда поняла, кто передо мной. Рахманов Олег Николаевич (правда,с отчеством я могла напутать, ну да бог с ним, с отчеством), известный в городеадвокат, личный друг и, по слухам, компаньон господина Долгих в егомалозаконном бизнесе. Редкая сволочь в красивой упаковке.

Мне вдруг стало смешно, потому что, шествуя по залу ираскланиваясь, он невероятно напоминал Ричарда Гира в «Чикаго» — уверенность,напор и само очарование. Пародия на опереточный образ.

Рахманов повернулся в нашу сторону, и улыбка его вышла изберегов. Он уверенно направился к нам, за версту протягивая руку и восклицая.

— Тони, дружище!

Антон вскочил, и они заключили друг друга в объятия.

— Рад тебя видеть, — приговаривал Рахманов, косясьна меня.

— Решил отдохнуть в мужской компании? — спросилАнтон.

— Деловая встреча. Мой привет дамам.

Я заметила, что Борьке он руки не подал, ограничился едвазаметным кивком, а Борька и вовсе его проигнорировал.

— Знакомьтесь, — продолжая стоять, сказалАнтон. — Это Мария, из-за нее я теперь не сплю по ночам.

— Надеюсь, с удовольствием? — банальности Рахмановпроизносил с видом царя Соломона.

— Какое удовольствие, если я не сплю водиночестве? — развел руками Антон.

— С Борисом вас знакомить не надо…

— Это уж точно, — буркнул Борька.

— А рядом его любимая девушка, Юля.

Рахманов вновь задержал взгляд на мне, затем перегнулсячерез стол и поцеловал мне руку.

— Преклоняюсь, — сказал насмешливо, метнув взглядв сторону Борьки. — Редкая девушка способна его вынести.

— Да пошел ты… — пьяно отмахнулся тот.

— Не позволяйте ему напиваться.

— А это мой друг Олег, — продолжил Антон, теперьпредставляя Рахманова нам. — Собственно, он так известен в нашем городе,что его представлять даже как-то неловко.

— Адвокат дьявола, — кивнул Борька.

— Надеюсь, такие красивые девушки не имеют отношения кжурналистике? Терпеть не могу журналистов.

— Ага, ему куда больше нравится помойка под названиемполитика, — не унимался Борька. — Мы еще увидим этого парня вГосударственной думе.

— Бери выше, Боря, бери выше! — засмеялсяРахманов. — Приятного вечера. — Он кивнул всем по очереди, и Антонзанял свое место.

— Не понимаю, что у тебя общего с этим надутымпавлином, — начал приставать к нему Борька.

— Детство, — пожал плечами Антон. — Тебепрекрасно известно, что мы дружим с того момента, как научились ходить.

— Тебе не приходило в голову, что он давно отклонилсяот маршрута?

— Ты к нему несправедлив.

— Это ты мне говоришь? Твой друг — цепной пес подонкаДолгих. Всякий раз, когда того собираются взять за задницу, появляется этотхлыщ со сводом законов под мышкой и…

— Ты же сам сказал: со сводом законов. Он не нарушаетзакон, он прекрасно выполняет свою работу…

— Не нарушает? О господи, не нарушает… Торговляоружием, наркота… Такие сволочи, как он, превратили страну в побирушку, и имплевать на все, лишь бы набить карманы, а потом свалить куда-нибудь.

— Не начинайте сначала! — взмолилась Машка. —Давайте поговорим о чем-нибудь приятном.

— Приятно — это когда таких, как Рахманов, ставят кстенке.

— Точно, — вмешалась я, видя, что разговорприобретает опасное направление, и желая все обратить в шутку. — Выпьемеще и всех поставим к стенке.

— Свобода или смерть! — хихикнула Машка.

— Да здравствует команданте! — подхватила я.