Гладиатор. Возвращение - Елена Лабрус

- А того, что его убьют, если он ввяжется в войну за свои клубы, не боишься? - всё же заставляет она меня снова остановиться.

- Ты вроде сама взялась ему помогать, - хочу прибить её взглядом. За то, что так легко говорит о том, о чём я даже думать боюсь.

- Я - да. Но я не его жена. Мой ребёнок не останется без отца оттого, что я сподвигла мужа на эту борьбу.

- Ты обвиняешь меня в том, что я его поддерживаю? - не верю своим ушам. Просто задыхаюсь от возмущения. - Осуждаешь за то, что не бью его по рукам? Не выношу мозг, напоминая, как это опасно? Или за то, что позволяю ему делать то, что он должен? Завершить то, без чего перестанет себя уважать. Ты думаешь, это я подталкиваю его в это ввязаться?

- Я не знаю, ты мне скажи, зачем вернулась, - разводит она руками. - Лично я сразу была о тебе невысокого мнения. Выскочила замуж за богатенького, вернулась с пузом, а он оказался бедненьким. Вот и настраиваешь его всё вернуть, чтобы не остаться у разбитого корыта.

- Да как ты смеешь, - хватаю ртом воздух, стиснув кулаки, и никак не могу подобрать слов, чтобы её обозвать. Шлюха - сомнительно. Сука - беспомощно. Тварь? - Змея ты скользкая. Что ты вьёшься вокруг него кольцами? Что тебе надо?

- Надо, чтобы рядом с ним была женщина, которую он заслуживает, - и не думает она пасовать. - Чтобы он растил своих детей, а не нагулянных.

- Уж не себя ли ты имеешь в виду?

- Нет, не себя, - хмыкает она. Но я и так уже услышала достаточно, чтобы и дальше это терпеть.

- Это твой муж растил чужого ребёнка, а не мой.

- Мой муж был бесплоден, - произносит она едва слышно, словно у неё резко пропал голос, и бледнеет. - И это было наше общее решение.

- А не ты ли довела его до могилы своим ядовитым язычком?

- Ах ты... Да как ты... - открывает она рот и тоже явно подбирает слова пообиднее, но не успевает. Я слишком долго её терпела, а мои вежливость и понимание тоже имеют предел.

- Ещё раз увижу тебя, коза драная, рядом со своим мужем, выдеру все космы к херам. Ясно? Надоело с тобой церемониться. Надо было сразу слать тебя ко всем чертям. Вали на хрен! - выплёвываю ей в лицо слова и с трудом сдерживаюсь, чтобы не вцепиться в её покрывшуюся красными пятнами рожу. - Кто ты вообще такая, чтобы мне указывать? Помогла и спасибо тебе. Но чтобы ноги твоей больше рядом с моим мужем не было.

Вижу, как Михаил заботливо отвозит Макса на велосипеде подальше, отвлекает, что-то спрашивает, занимает мальчика трелями клаксона, которые заглушают мои вопли.

- А вот это вряд ли, - Полина выдыхает, стиснув зубы, а потом продолжает спокойно и с достоинством. - Так просто избавиться от меня у тебя не получится.

- Ошибаешься. Плевать мне на тебя, - я тоже выравниваю дыхание. - И Алексу плевать. Тем более, раз это не его сын.

- Не сын, - ещё раз шумно выдыхает она и вздёргивает вверх подбородок. - Но ему я не враг. Я - его сестра.

«Кто?!» - ещё клокочет внутри меня гнев, но сомнение, колючее, цепкое, как репейник, уже запуталось в моих словах, не давая им, злым, ненужным, лишним вырваться наружу.

Невольно скольжу взглядом по её лицу. Пристально, испытующе. Надеюсь, что она дрогнет, но она только упрямее стискивает зубы. Чёрт, совсем как Алекс.

И тёмные волосы, и ярко-голубые глаза, и эти густые загнутые ресницы - всё это я видела тысячу раз, но словно вижу впервые. Алекс был прав: у Макса её глаза. Но и я не ошиблась - это глаза и Алекса тоже.

- Сестра?! - единственное слово срывается с моих губ.

- Единокровная, - разводит руками Полина. - У нас один отец на двоих.

36. Виктория

- Ты это только что придумала? - ещё пытаюсь я откреститься от очевидного.

- У меня ДНК-тест есть. И там без вариантов, - вздыхает она так глубоко, словно сбросила с души очень тяжёлый камень.

- Какого ж чёрта ты...

Не знаю, что сказать. Не знаю, почему я ей верю. Но верю уже безоговорочно. Твёрдо. Искренне. Не знаю, как в Максе я это сходство увидела сразу, а в ней смягчённые, более тонко выписанные, изящно прорисованные те же черты и не разглядела. Или ревность слепила мне глаза. Сердцем чувствовала, что не враг она Алексу, но ведь даже в голову не пришло, что они родные.

- Я же не могла сразу заявить ему это в лоб, - делает она шаг назад, словно отступая.

- Почему? Думаешь, он бы не поверил?

- Нет, Вика, нет. Не поверил бы. Закрылся. А то и вовсе вышвырнул бы меня из своей жизни. Он же никого не подпускает близко. И я понятия не имею, как он относится к отцу. Я так и побоялась его спросить. Не смогла. И до сих пор боюсь ему сознаться.

- Поэтому решила изводить его своими дурацкими намёками? Трепать нервы? Дразнить, провоцировать, задирать?

- Нет. Решила стать для него сама по себе чем-то большим. Другом, поддержкой, человеком, который ему близок, - усмехается она.

- Странный ты выбрала способ.

- Знаю, - пожимает она плечами. - И всё же он сработал. Если бы ты только видела, как он был подавлен. Начни я его жалеть, и он бы раскис, сломался. А он... - она закрывает лицо рукой, вздыхает, проводит по волосам. - Если бы ты нашла его в таком состоянии, как я, - она укоризненно качает головой. - И я зла на тебя только за одно это. Ты бросила его.

- Да нет же! Всё было не так! - горло сжимает спазм. И чёртовы слёзы щипают глаза. - Всё было так сложно между нами. Эти обиды, недоверие. Но я ни за что бы его не бросила, если бы знала...

Я не позволила себе заплакать в больнице. Запретила рыдать, когда забрала Алекса домой. Но сейчас эти проклятые слёзы катятся сами.

- Я и представить не могла... - вытираю я глаза рукой.

- Знаю, знаю, - прижимает она меня к себе. И в аромате её духов, в нашем едином тяжёлом вздохе и теплоте ладони, гладящей меня по спине, чувствую то, чего в те трудные дни так не хватало Алексу - поддержку, дружеское плечо.

Ведь она сделала то же, что и я: не разрешила себе проявлять жалость. А она нашла его раньше. И слово «спасла» вдруг обретает для меня всю глубину той пропасти, в которую сползал Алекс. И только её хрупкая рука держала его на поверхности. Не давая захлебнуться болью, горечью поражения и жалостью к себе.

- Прости, я наверно, была не справедлива.

- Прости и ты, - мягко отстраняется она. - Я была такой сукой.

- Я бы убила за него, - улыбаюсь я.

- Не сомневаюсь, - вытирает она влажные глаза и тоже улыбается. - И он убьёт за тебя и не поморщится. Но если ты думаешь, что мне это нравится, то сильно ошибаешься.

- А если ты думаешь, что я просто так отступлю, то попробуй встать у меня на пути.

- Боевой поросёнок, - смеётся Полина.