Лес. Как устроена лесная экосистема - Адриане Лохнер

По словам Ральфа Петеркорда, нельзя сказать, что такие организмы, как короед-типограф или дубовый походный шелкопряд, «выиграют от изменения климата». Петеркорд объясняет:

Дождливые прохладные годы, в которые задерживается стремительное размножение, случаются все реже, а усиливающие его факторы, например засухи и ураганы, происходят чаще. Ураганы благоприятны для короедов, потому что луб поваленных деревьев еще свежий, а дерево уже не может защищаться. По словам Петеркорда, рано или поздно всем видам придется покинуть исходную область распространения, потому что там либо станет слишком тепло, либо кончится вода, либо растения-хозяева вымрут или окажутся вытеснены конкурирующим видом. Так что было бы большой ошибкой предполагать, что изменение климата выгодно каким-то видам. «Из-за своей численности и образа жизни человечество изменяет условия окружающей среды», – пишет Петер Буршель в книге «Спасите лес». Гибель лесов вовсе не прекратилась, она только изменила свое обличье. Лес по-прежнему в опасности, и человечество вместе с ним, ведь без его защиты, питьевой воды, которую он фильтрует, и древесины люди долго не продержатся. Что же делать?

Так Мефистофель во второй части трагедии Гёте «Фауст» описывает глубочайшую суть творения. В целом он прав, ведь природа постоянно меняется. Мать-эволюция без конца колдует над генетическим строением живых существ, чтобы в случае, если поменяется окружающая среда, осталось бы несколько особей, которые смогут выжить. Она принимает тот факт, что другие тем временем вымрут. Это значит, что рано или поздно планета, а вместе с ней и лес, приспособятся к новому климату – это вопрос нескольких столетий. У человека нет столько времени. Так что ученые и лесоводы уже давно ломают головы над тем, как подготовить лес к будущему.

Петер Буршель в книге «Спасите лес» еще в 1989 году предлагал простое решение. Оно состоит из двух частей. Сначала нужно снизить потребление энергии, причем «богатые индустриальные страны должны подать хороший, убедительный пример». Идея недурна, но проверку практикой не выдерживает. Конечно, были заключены международные договоры о снижении выбросов парниковых газов – Киотский протокол 1997 года и сменившее его Парижское климатическое соглашение 2015 года, – но ни одной стране не удается по-настоящему достичь поставленных в области климата целей. США при Дональде Трампе вышли из Парижского соглашения, а Китай строит новые электростанции на угольном топливе. Скорее всего, Германия в сфере климата тоже не выполнит поставленную цель. Согласно Докладу по вопросам климата Федерального правительства Германии за 2018 год, выбросы в стране в основном вызваны сжиганием ископаемых на электростанциях, а по пятам за энергетическим комплексом следуют промышленность, транспорт и отопительные системы домашних хозяйств.

Подчинить эти сектора долгосрочным глобальным целям, связанным с окружающей средой, – сложная задача для Федерального правительства, потому что готового рецепта, похоже, нет. Чтобы перейти на альтернативные источники энергии, нужно учесть множество факторов, например влияние ветрогенераторов на миграционные пути птиц и рукокрылых. Аккумуляторы электромобилей не растут на деревьях, а растут, если можно так выразиться, под землей. Запасы лития и кобальта, как и ископаемого топлива, не бесконечны. Прежде чем вводить углеродный налог, политикам следовало бы подготовить почву для него и предложить населению посильную альтернативу. В такой индустриальной стране, как ФРГ, есть сельские районы, где состояние инфраструктуры хуже, чем в Черной Африке. Там, где не ходят ни поезда, ни автобусы, людям в качестве транспорта приходится использовать личные автомобили. Отопительные системы на энергии из возобновляемых источников даже при действующем сейчас субсидировании дороже отопления нефтью и газом. Если не принять эти факторы во внимание, углеродный налог окажется необдуманной мерой, порождающей социальную несправедливость.

Вторая часть решения, сформулированного Буршелем, предполагала, что нужно во всем мире сажать леса, потому что они могут снова связывать двуокись углерода, которая высвобождается при сжигании ископаемого топлива. Леса – поглотители углерода, то есть они могут утилизировать хотя бы часть «атмосферного мусора», производимого человеком.

Сажать деревья, разводить леса. Звучит хорошо, в том числе для правительства и избирателей. По инициативе Министерства окружающей среды Германии и Международного союза охраны природы (МСОП) 2 сентября 2011 года в Бонне прошла встреча министров. Ее результатом стал Боннский вызов (Bonn Challenge), проект по глобальному лесоразведению. Цель проекта – к 2020 году восстановить 150 миллионов гектаров лесов, а к 2030 году – 350 миллионов гектаров. На данный момент[76] в Боннском вызове принимают участие 58 стран, в том числе США, Бразилия, Коста-Рика, Индия, Эфиопия, Руанда и Конго. На сайте www.bonnchallenge.org можно следить за ходом проекта. Уже в середине 2019 года была достигнута отметка 170 миллионов гектаров, так что кажется, что цель выполнена с некоторым запасом. Правда, радоваться рано, так как здесь учтены только обязательства стран, а не засаженные на самом деле площади.

В самой Германии главная задача – не разведение, а изменение состава лесов. Уже несколько десятков лет предпринимаются попытки разбавить монокультуры, например добавить в еловые леса бук. Это вызывает бурную реакцию среди занятых в деревообрабатывающей промышленности, потому что для нее ель – «хлебное дерево». Все оснащение лесопильных заводов приспособлено к обработке древесины хвойных. Переоборудование заводов для обработки лиственных деревьев будет дорого стоить предприятиям. Древесина бука твердая, она гораздо плотнее и тяжелее ели и требует другой техники обработки, но все же из нее можно производить клееный брус и использовать его в деревянном строительстве. Например, древесину бука использовали для несущей части крыши при строительстве Центра Штайгервальд, образовательной организации, находящейся между Бамбергом и Бюрцбургом. В будущем бук может войти в строительную отрасль, но вряд ли заменит ель. Хвойные обрабатывать проще и дешевле, они быстрее и прямее растут. В связи с этим лесоводы и работники деревообрабатывающей промышленности опять надеются на пихту белую. Кислотные дожди 1970–1980-х годов нанесли ей большой урон, но сегодня ее снова считают деревом будущего. В частности, это связано с тем, что благодаря глубоко уходящим в почву корням в горах она лучше защищает от эрозии, чем ель. В 2016 году в государственных лесах Баварии начали кампанию по разведению пихты: к 2050 году ее количество здесь должно в целом вырасти до 6 %, а в горах – существенно выше 10 %.