Новый альбом - Павел Тетерин

Прогремел выстрел, и спортсмены бросились вниз.

Это был один из самых интересных моментов соревнования. Смотреть, как кто из них закапывается в битое стекло, было очень любопытно. Все использовали разные техники, и от правильного входа зачастую зависел итог борьбы. Там же, кстати, и появлялась первая кровь — некоторые неудачники так неловко входили в верхний слой, что под ними успевала набежать приличная лужа прямо с самого начала, уже возле помостов. В ярких лучах подсветки снизу она смотрелась очень эффектно, окрашивая стекло и блики вокруг оттенками чистого красного цвета.

Вот и сейчас — Леха, чуть приоткрыв рот и сжав в руке уже успевшую немного нагреться бутылку с пивом, жадно смотрел, как четыре фигуры быстро зарываются в искрящуюся поверхность бассейна. Особенно хорошо, надо заметить, дело шло у самого тощего — он сразу как-то лег, аккуратно закопался и начал двигаться — сначала медленно, затем чуть быстрее — видимо, он был всё-таки неплохо подготовлен, несмотря на свой жалкий внешний вид. А вот качок что-то подкачал — он нелепо дергался, войдя только наполовину, и сидевшие на трибунах неподалеку от него люди уже недовольно улюлюкали и свистели.

— Давай, крепыш, даваааай! — заорал Лёха. — Давай шевелись, чё ты разлёгся как на пляже! Вперёд! — он сунул два пальца в рот, пронзительно свистнул и, довольный собой, полез под сиденье за новой бутылкой.

Наконец крепыш закопался полностью и начал двигаться вперёд — уже сильно отстав от своих противников. Хоть он и долго возился, порезаться, видно, успел не сильно — красных пятен вокруг него было немного. Зато пухлый, наверное, переоценил свои силы и переусердствовал — он шел почти вровень с тощим, но за ним уже тянулся заметный красный след.

Вокруг орала, свистела и улюлюкала толпа. Мужики, разгоряченные алкоголем и видом первой крови, вопили и подбадривали спортсменов, как могли. На участников соревнований принимались ставки, и немалые, и это придавало многим зрителей особенный энтузиазм. Леха, во всей этой нелепой суете с ребёнком, ставку сделать не успел, поэтому сегодня наблюдал за заплывом из чисто спортивного интереса.

Тем временем четвёрка разменяла первую треть дистанции. Почти догнав вырвавшегося вперёд дохляка, шедший вторым номером лысый вдруг внезапно задергался и резко выкарабкался из под слоя стекла наверх. Зал вокруг неодобрительно загудел — за выход на поверхность снимали баллы, и шансы на победу у толстяка сейчас существенно сократились. Выскочив, он начал тереть правую сторону лица руками, что-то бормоча себе под нос. Приглядевшись, Лёха увидел, что у него сползли очки, и из-под пальцев, которыми он тщетно пытался что-то вытащить, уже бежали тонкие красные струйки. Наверное, повредил глаз. Вот олух, не мог нормально проверить снаряжение перед началом, злорадно подумал он. А теперь сидит там, время теряет. Его тучное тело, наполовину закопанное в бассейн, то тут, то там облепляли осколки стекла, воткнувшиеся в мягкое и рыхлое тело. От дежурившей возле раздевалок команды медиков к нему уже спешили двое санитаров в белых халатах. Леха несколько раз громко свистнул неудачнику — нечего рассиживаться, пусть пошевеливается, затем хлебнул пива, рыгнул и вспомнил про сына. Он повернулся к соседнему сиденью.

Илья сидел и широко раскрытыми глазами смотрел на разворачивающееся внизу действо. Вцепившись побелевшими от напряжения пальцами себе в коленки, он вытянулся, как струна, и сильно побледнел. Губы дрожали, как у нервной истеричной бабы. Кажется, он сейчас разревётся. Ну этого только нам сейчас тут не хватало — раздражённо подумал Лёха.

— Эй, ты чё там, а? — недовольно потряс он сына за плечо. — Чё ты, расклеился там, что ли? Смотри, нам тут ещё долго сидеть. Эй, слышь? — он потряс маленькое костлявое плечо ещё раз.

Илья вздрогнул, повернул голову и посмотрел на отца. Лёха уперся тяжёлым взглядом в широко распахнутые глаза ребёнка.

— Ну, чё ты дрожишь, как осиновый лист?

— Я не дрожу — еле слышно шевеля губами, ответил Илья.

— Да? — строго, с нажимом переспросил Лёха. — Точно?

Илья кивнул и повернулся обратно к бассейну, весь как будто съежившись и став ещё меньше в своем кресле.

— Смотри у меня. А то будешь нюни распускать, не буду тебя больше с собой брать никуда. Мне плаксы не нужны, слышь?

Сын опять робко кивнул, и Лёха, отвернувшись, снова забыл про него и продолжил следить за разворачивающимся внизу состязанием.

Двое санитаров уже успели подбежать к толстяку. Один поддерживал спортсмена за плечи, а второй, запрокинув ему голову, внимательно рассматривал правый глаз. Что-то аккуратно подправив, он встал и махнул жюри рукой. Мол, все в порядке, можно продолжать. После этого медики, как по команде, подскочили и поспешили обратно к своим местам, оставив толстяка одного. Тот, еще немного поковырявшись со своим глазом, начал зарываться обратно — по правилам заплыва двигаться совсем по поверхности было нельзя. Так, кажется, получалось больше травм — Лёха слышал что-то такое от кого-то из своих приятелей. Повозившись в осколках, толстяк наконец вытянулся под верхним слоем и продолжил состязание.

Тощий тем временем уже успел перевалить первую половину пути, остальные двое копошились чуть позади, примерно на одном уровне. Крови уже набежало достаточно под всеми, но если последние двое явно сбавили темп, то выбившийся вперёд дохляк, кажется, даже не утомился — уверенно, как крот, загребая руками и ногами, шёл вперёд, продолжая увеличивать разрыв. Сильный духом сукин сын, всё-таки, с восхищением подумал Лёха. Чёрт, надо было на него поставить. Не многие могли подумать, что такой невзрачный тип вдруг покажет класс. Наверное, сейчас те, кто на него поставил нормальное бабло, скачут и орут от радости как, безумные. Хотя посмотрим, кто кого, ещё не вечер. Им надо сделать минимум два круга туда и обратно. Многие вообще не дотягивают до конца.

— Папа, а зачем это? — вдруг услышал он тихий голос Ильи, прервавший его размышления.

Леха нехотя повернулся и посмотрел на сына.

— Что — зачем?

— Ну, зачем они…вот так…делают? Там, внизу? Это же, наверное… больно? — Илья смотрел на отца снизу вверх, и в его взгляде застыло непонимание, смешанное с испугом.

— Что за дурацкий вопрос… — буркнул Лёха, не найдясь сразу, что ответить. — Во- первых, им деньги платят. И немалые — я столько на своей работе за полжизни не заработаю, сколько они за один заплыв получают.

— И им не больно? — Илья всё так же не отрывал глаз от отца.

— Не больно? — ухмыльнулся Лёха. — Дурак, что ли? Ясен пень, больно. Но терпят, а что делать. Да и потом, там есть всякие хитрости, техника своя… Как-то кожу они укрепляют, по каким-то специальным методикам занимаются, типа йогов. Тренировки свои у них. Говорят, даже препараты специальные есть. Ну там, свертываемость крови увеличивают, ещё что-то. Потом, глаза у них в очках, рот тоже защищен, там капы. А то первые соревнования, кстати, смотреть было неинтересно — слепли все быстро, и ползали, как жуки навозные, кто куда. Не получалось, короче, гонки. А потом как-то и спортсмены уровнем подросли, ну и вообще все стало поприличнее. Теперь вот интересно смотреть. Но я всех тонкостей всё равно не знаю. Так, прийти поглазеть люблю, но не фанат. Понимаешь, о чём я?