Выход на бис - Леонид Влодавец

— To есть выходит, мы с тобой прямехонько на Акулью отмель сели?

— В том-то и дело, что так. Нам просто повезло. Акулы уже покушали и спать легли. Или телевизор смотреть засели… Но зато их потом столько крутилось — жуть! Все море в треугольниках. Там неглубоко, вода совсем теплая, много всякой живности. Рыбки помельче косяками ходят, рыбы побольше их лопают, а этих — акулы. В общем, я как подумала…

— Можешь не объяснять, — вздохнул я. Хрюшка, которая только что старательно изображала полное отсутствие переживаний, хлюпнула носом и заплакала. Конечно, уткнув мордашку в мое плечо и промочив горючими слезами линялую майку, полученную мною от щедрот Доминго Косого.

Пока Хрюшка всхлипывала, я осторожно поглаживал ее по спинке, по белобрысой гривке, по ушкам и плечикам. В еде, конечно, пришлось сделать перерыв, но зато голова начала быстренько-быстренько вспоминать…

Да, я видел этот самый катер. И огоньки видел и даже голову Хавроньи, торчащую из воды. До меня от них было метров триста, не меньше. Но Ленка оказалась прямо по курсу катера, а я в стороне. Причем пока эти янки вытаскивали ее из воды, растирали полотенцем и поили кофе с ромом, катер удрейфовал еще метров на триста к северо-востоку, и я остался у них далеко за кормой, на фоне темной юго-западной части горизонта. А орать у меня уже глотки не было. Конечно, я попытался эти триста метров проплыть, но катер врубил движок и очень быстро ушел от меня за полторы мили… Догнать я его не сумел бы, даже если бы, подобно Спасителю, умел бегать кроссы по морю аки посуху. И как раз в это время первый треугольный спинной плавник появился примерно в полсотне метров от меня. Потом еще три. И стали они вокруг меня ходить кругами, точнее, по сужающейся спирали.

Тут мне стало так страшно, что, я думаю, все последующие неприятности с памятью начались именно отсюда. Мне сначала очень захотелось умереть. По крайней мере успеть захлебнуться и пойти на дно раньше, чем одна из тварей оттяпает мне руки-ноги, а другие начнут рвать куски из туловища вместе с кишками, ребрами, лопатками, позвоночником…

Но помереть я, как назло, не мог. Даже от разрыва сердца со страху — и то не получалось. В голове носилась всякая чушь. То хотелось иметь в руках «АПС» (автомат подводной стрельбы), чтобы всадить в акул смертобойные пули-гвозди. То мечтал о гранате, которую можно швырнуть в акул и глушануть их так, что они всплывут кверху пузами. Но ни черта у меня не было, кроме обкусанных ногтей да порядком потрескавшихся зубов. Даже пришла тогда в голову совершенно несвоевременная мысль. О том, что всех сволочей-экологов (которые, дай им волю, загнали бы всех людей назад в каменный век, на деревья или в пещеры, лишь бы окружающую среду не портили) надо бы по разу вот так же бросить в море к акулам. Или дать им возможность перезимовать в сибирской тайге без топора и спичек. Или побегать по лесу от стаи тамошних «санитаров»-волков. Чтоб поняли, насколько беззащитен и беспомощен человек, если у него под рукой нет кое-каких, безусловно, вредных для живой природы достижений цивилизации.

И еще мне очень хотелось, чтобы в эту чистую, прозрачную воду вылилось двести или триста тонн мазута, бензина, серной кислоты или иприта, наконец. Черт с ним, с морем, лишь бы меня не сожрали, не включили, так сказать, в естественный круговорот органики. От химических ожогов, может, и вылечат, а вот от акульих зубов — нет. Но у Господа Бога не было под рукой продукции Большой химии, небось он передал это дело в ведение Сатаны. Ни кислотный дождь из туч не пролился, ни нефтяной фонтан из моря не ударил. А вот акулы

— твари Божьи, между прочим! — все сужали и сужали витки спирали.

Когда они обогнули меня на расстоянии пяти, самое большее шести метров, я понял: на следующем витке сожрут. Даже померещилось, что кто-то из этих акул уже готовится к атаке. И в этот момент произошло что-то невероятное. Но что именно — не помнил. Дальше был полный, совершенно непроглядный провал в памяти. Вплоть до пробуждения в клинике «Сан-Николас».

Все, что запомнилось, я пересказал Хрюшке. Наверно, не очень связно, но более-менее доходчиво. Поросятина даже реветь перестала. Пошмыгав носом, промокнула глазенки моей майкой — туши на них не было, майка не стала намного грязней — и очень заинтересованно произнесла:

— Стресс! Это был макростресс! Скорее всего с мощным выбросом биоэнергии. И, возможно, остатки «Зомби-7», которые у тебя в организме оставались, дали какую-то реакцию.

— Что такое стресс, это я краем уха слышал. Макростресс — это значит «очень большой стресс». Насчет биоэнергии — много чего треплют, но что это такое, я так и не усек.

— Не один ты. Если я буду тебе долго объяснять, что это такое, то ты перестанешь кушать и не сможешь набрать нужного числа калорий. А нам с тобой они очень понадобятся…

Ленка сделала такую рожицу, что понять намек было нетрудно. Но вот в том, что ее очень ясные надежды сбудутся, я лично немного сомневался. И не потому, что сил в себе не чувствовал, а потому что голова как-то на это благое дело не настроилась. Слишком уж интересно было узнать, что же Ленка делала дальше.

— Ладно, — сказал я, плавно отодвигая Хавронью и возвращаясь к пожиранию холодных закусок. — Давай-ка выкладывай, как ты два года без мужа существовала. С того момента, как у американцев на катере очутилась. Ужас ведь как интересно: без' денег, без паспорта, в волчьем мире капитализма…

— Понятно, гражданин начальник. Вас интересует, как я Родине изменяла и с кем?

— Ну, насчет Родины — это слишком общее понятие. Насчет мужа — уже интереснее.

— А я свободный человек, — напомнила Чебакова, — нас с тобой развели, между прочим. Ты, насколько я помню, даже успел с Вик Мэллори расписаться. То есть с пакостницей Танькой. Какие проблемы?

Поросятина разозлилась. Надо было успокоить парнокопытную, пока она мне по лбу не заехала и не наговорила лишних гадостей.

— Это приятно, — заметил я. — Со свободной женщиной можно и роман закрутить… Но все-таки ты расскажи, свободная женщина, как ты попала в команду принца Куракина и на кой хрен ему нужен рядовой паратрупер Коротков.

— До Куракина еще дойдет. Боулдеры — те самые янки, что меня подобрали, — довезли меня до Гран-Кальмаро. Они там брали катер напрокат, и вообще им пора было домой возвращаться. А я пошла в посольство России. Но не дошла…

— Как это «не дошла»?

— Потому что мне страшно стало. Я ведь не знала, с чего ты из самолета выпрыгнул. По-моему, когда мы падали, ты даже бормотнул что-то такое: мол, сейчас рванет! Но он не рванул, это точно. Они до Барранкильи долетели. А раз так, думаю, то Чудо-юдо на тебя мог сильно обидеться. Сунешься домой, а там на неприятности нарвешься.

— Ну, и куда ж ты делась? И вообще, как тебя там не забрали? Без визы, без паспорта?

— Ну, во-первых, на Гран-Кальмаро на каждом шагу паспорт не спрашивают. На самолет спрашивают, даже на местных линиях, типа Гран-Кальмаро — Сан-Исидро, без паспорта не посадят. И если с багажом, то без досмотра не пропустят. На рейсовый теплоход — тоже. А с яхт из порта пропускают без проблем, если ни чемодана, ни больших сумок не тащишь. Они все насчет наркотиков интересуются. Ну, наверно, еще насчет оружия. Когда меня через контроль проводили, полицейский просто спросил у папы Боулдера, который числился капитаном арендуемой яхты: «Сколько с вами людей, сэр?» Он спокойно так говорит: «Пятеро. Моя жена, трое детей и гувернантка». Я за гувернантку сошла.