Правила еды. Передовые идеи в области питания, которые позволят предотвратить распространенные заболевания - Говард Джейкобсон

Многие из нас интуитивно понимают принципы группового мышления. Наверное, вы можете вспомнить ситуацию из своей жизни, когда обнаружили что-то, не совсем соответствующее статусу-кво. Возможно даже, что вы высказали свое мнение, и гармония в группе, к которой вы принадлежали, была нарушена. Я знаю, поступить так бывает довольно сложно. Часто мы не осознаем силу группового мышления, влияющую на нас. Легко заметить ошибку в другой группе, но не в той, к которой принадлежим мы сами. Если предположить, что мы даже можем определить все ограничивающие установки, управляющие нашими группами, последствия озвучивания проблемы часто серьезны и неизбежны. Никому не хочется, чтобы его избегали или прозвали чудаком, и групповое мышление поглощает индивидуальное. Это происходило много раз: с вами, со мной, с критикующими местную теорию рака, с Читтенденом и Фишером и многими другими, чьи имена больше не считают значимыми, если даже раньше было по-другому. Я уверен, что пока существует человечество, групповое мышление будет и дальше влиять на многие сферы нашей жизни, часто без всякой помпы или шумихи, как ветер – невидимый, но ощутимый.

В некоторых случаях группового мышления могут быть замечены люди со злым умыслом, но я считаю, что это редкость. Чаще всего речь идет о тех, кто способен привносить перемены и думает, что знает, как лучше, но не подозревают, какие разрушительные убеждения таятся в их предвзятости. Они привыкли находиться в своем замкнутом мире и рассматривают свободу других как угрозу. Это верно в отношении непомерной чувствительности, возникающей при обсуждении животного белка. Тема настолько деликатная, что его сторонники даже готовы бороться против распространения информации, которая могла бы спасти жизни.

Несколько лет назад успех нашего некоммерческого сертификационного онлайн-курса по растительному питанию привлек внимание отдела по связям с общественностью Корнелла, который издает The Cornell Chronicle. Это университетский вестник для выпускников, отмечающий заметные достижения, произошедшие на кампусе. Я давно считал, что отдел по связям с общественностью делает прекрасную работу. В частности, они освещали нашу исследовательскую программу на протяжении более чем 40 лет. В конце 1990-х один работник этого отдела, вышедший на пенсию, сказал мне, что наше исследование было самым пропагандируемым из числа всех других, сделанных в Корнелле за этот 40-летний период, наряду с работой моего коллеги, известного астронома Карла Сагана. Так или иначе, около пяти лет назад один из старших работников, занимавшихся написанием статей в отделе, предложил мне опубликовать пресс-релиз о необычайном успехе нашего онлайн-курса (самом популярном на портале eCornell) о питании на основе растительных продуктов. Этот пресс-релиз он хотел дополнить несколькими отзывами знаменитостей, которые рекомендовали нашу книгу «Китайское исследование», а также самого президента Корнелла доктора Дэвида Скортона, бывшего вегетарианцем. К сожалению, Скортон посчитал нужным сначала проконсультироваться со своими советниками. Я уверен, что именно давление со стороны директора Отделения диетологии и деканов Колледжа сельского хозяйства и биологических наук и Колледжа экологии человека вынудило его воздержаться от участия в этом пресс-релизе и запретить его публикацию в The Cornell Chronicle.

Поймите, популярность нашего курса среди общественности на самом деле была неоднозначной новостью.

Технически The Cornell Chronicle принадлежит университету, и, учитывая это, университет имеет законные полномочия в одностороннем порядке контролировать все ее содержание (об этом мне сообщил адвокат Флойд Абрамс, выпускник Корнелльского университета и самый знаменитый американский исследователь Первой поправки) [48, 49]. Справедливо с юридической точки зрения, но какое влияние это окажет на общественность? Как им узнать о результатах наших исследований за последние 40 лет?

Пока авторитетные государственные учреждения, такие как Корнелльский университет, продолжают придерживаться молчания, которое охраняется законом, из каких источников общественность сможет узнать о новых достижениях в области исследований, совершенных там? Должны ли эти результаты печататься исключительно в профессиональных исследовательских журналах, в основном недоступных общественности? Когда возникает конфликт интересов университета и общества, окажется ли общество когда-нибудь в выигрышном положении?

До недавнего времени большинство академических исследований финансировалось американскими налогоплательщиками (в последнее время бóльшая часть этого финансирования осуществляется частным сектором). После завершения этого исследования, финансируемого государством, научная надежность его результатов тщательно оценивается коллегами, имеющими достаточную научную квалификацию, прежде чем результаты сочтут достойными публикации в профессиональных журналах. К сожалению, учитывая дороговизну подписки, львиная доля общественности никогда не будет иметь доступа к этим публикациям, и даже если бы имели его, непонятная терминология, используемая в научных работах, помешала бы большинству людей понять эти результаты. Обычные люди должны полностью полагаться на профессиональную интерпретацию результатов исследований, иначе они никогда не смогут получить информацию, за которую заплатили. Таким образом, настолько тщательный контроль информации в отношении безобидных новостей об успехе нашего онлайн-курса вызывает серьезные опасения. Какой дополнительной информацией обладает руководство Корнелльского университета, которая преобладает над профессиональными учеными, особенно в отношении исследований, финансируемых государством?

Право на свободу слова невероятно важно. Я подозреваю, что Джеймс Мэдисон[86] знал, что делает, когда первым делом провозгласил именно его! Когда свобода слова поглощает деятельность конкретного журналиста, когда она замалчивает выводы частного исследователя и обирает налогоплательщиков, оратору нужно начать задавать серьезные вопросы.

Следующие изображения сделаны в новом здании Корнелла, отведенном под изучение наук о молочной промышленности. (По иронии судьбы до ремонта в этом прекрасном здании когда-то располагался мой аспирантский кабинет.) Они подтверждают справедливость старой пословицы о том, что картинка стоит тысячи слов. Боюсь, что в этом случае она стоит больше, чем просто тысячу слов. Как бы ни было больно мне это признавать, они демонстрируют, что Корнелл ценит больше: не свободу слова, а сотрудничество с промышленностью и ее вклад.