«У» - значит убийца - Сью Графтон
Шрифт:
Интервал:
– Да, это ужасно.
– Ох, Господи. Я начала кричать, а Берл побелела, как привидение. Папа был в шоке, а мама и того хуже. Она до сих пор не пришла в себя. Она бродила по дому, кричала и плакала, рвала на себе волосы. Я ее никогда не видела такой. Обычно именно она поддерживает всех нас. Как тогда, когда умерла бабушка. А ведь это была ее мама. В тот раз она держалась спокойно, заказала билеты на самолет, собрала вещи, чтобы мы смогли отправиться в Айову на похороны. Мы еще были юными, несмышлеными, все время плакали. А она все организовала. Но вот сейчас, когда узнала о смерти Лорны, мама совершенно расклеилась.
– Для родителей страшно пережить своих детей.
– Да, все так говорят. Но полиция считает, что ее убили, и тут уж ничем не поможешь.
– А вы как считаете?
Тринни пожала плечами.
– Возможно, она могла умереть от аллергии. Мне не нравится думать об этом. Очень неприятно.
Я снова сменила тему.
– А это вы были с Лорной в Сан-Франциско в прошлом году?
– Нет, это Берлин. А кто вам сказал об этом?
– А я познакомилась с парнем из фильма.
Тринни оторвалась от своего занятия и с интересом взглянула на меня.
– С которым?
Она моментально покраснела. Несмотря на темно-русые волосы, цвет лица у Тринни был светлый, и румянец ярко горел на щеках. Она отвела взгляд и внезапно гораздо интенсивнее занялась своей работой. Я видела, что ей очень хочется сменить тему разговора. Тринни склонилась над футболкой с таким видом, будто важнее всего было именно сейчас малевать все эти черточки.
– Тринни?
– Что?
– Как вам удалось увидеть пленку? Но только не говорите "какую пленку", потому что вы прекрасно знаете, о какой пленке идет речь.
– Я не видела никакой пленки.
– Ох, не надо. Разумеется, видели. Иначе откуда вы могли бы знать, что в фильме снимался не один мужчина?
– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – с легким раздражением парировала Тринни.
– Я говорю о порнофильме, в котором снялась Лорна. Помните? Вам об этом рассказала мама?
– Наверное, мама и об актерах говорила.
– Гм-м, – промычала я самым скептическим тоном. – Как это случилось? Лорна дала вам пленку?
– Не-ет, – словно по слогам протянула Тринни, делая вид, что ее обидело мое предположение.
– Так откуда вы знаете, что там снимался не один мужчина?
– Я предположила. А в чем дело?
Я внимательно посмотрела на нее. И тут мне в голову пришла очевидная мысль.
– Так это вы упаковали кассету и положили ее в почтовый ящик?
– Нет. И вообще, я не обязана отвечать, – огрызнулась Тринни, но на щеках ее снова вспыхнул румянец, который был лучше всякого детектора лжи.
– А кто?
– Я ничего об этом не знаю, так что можете сменить тему. Это вам не заседание суда, и я не под присягой.
Прямо-таки речь адвоката. Мне даже на секунду показалось, что сейчас она заткнет пальцами уши, чтобы не слушать меня. Я попыталась заглянуть ей в глаза.
– Тринни, – проворковала я.
Она не отрывалась от футболки, лежавшей перед ней, нанося спирали ярко-оранжевой объемной краской.
– Послушайте. Меня не волнует что вы сделали, и я клянусь, что ни слова не скажу об этом вашим родителям. Я пыталась узнать, кто прислал им кассету, и теперь я это знаю. Как бы там ни было, но вы всем нам оказали услугу. Если бы вашу маму не расстроила эта пленка, она не пришла бы ко мне, и все расследование заглохло бы. – Я подождала, а затем попыталась подтолкнуть ее к разговору. – Это была идея Берлин или ваша?
– Я не обязана отвечать.
– Может быть, просто кивнете, если я права?
Тринни добавила на рисунке несколько зеленых звезд. Секунды тянулись медленно, но я чувствовала, что наш разговор не окончен.
– Готова поспорить, что это сделала Берлин.
Тишина.
– Я права?
Не глядя мне в глаза, Тринни подняла одно плечо.
– Я расцениваю этот ваш жест как ответ "да". Значит, пленку отправила Берлин. Но у меня есть еще вопрос. Где она взяла ее?
Снова тишина.
– Послушайте, Тринни, я очень прошу вас. – Этим способом выуживать секреты я овладела еще в школе, он особенно эффективен, когда речь идет о сокровенных девических тайнах. Я заметила, что Тринни сдается. Нас всегда обуревает желание поделиться с кем-то, особенно если при этом предоставляется возможность обвинить кого-то другого.
Тринни провела языком по зубам, словно отыскивая попавший туда волосок. И наконец вымолвила:
– Клянетесь, что никому не скажете?
Я подняла руку, как будто даю присягу.
– Я никому не скажу ни слова. Даже не заикнусь об этом.
– Нам просто надоело слушать о том, какая она расчудесная. Ведь она вовсе не была такой. Да, хорошенькое личико, прекрасная фигура, но и что из этого? Понимаете?
– Конечно.
– Да плюс ко всему она брала деньги за секс. Мы с Берлин никогда бы так не поступили. Так зачем же возносить Лорну до небес? Она не была идеальной. Даже хорошей не была.
– Такова уж человеческая натура, я думаю. Лорна ушла из жизни, но твоя мама хранит в сердце ее идеальный образ. И очень трудно отказаться от него, если это все, что у нее осталось.
Тринни начала заводиться.
– Но Лорна была стервой. Думала только о себе. На маму и папу почти не обращала внимания. Домашнюю работу делаю только я, тружусь, как пчелка, а толку никакого. Лорна все равно оставалась любимицей мамы. А мы с Берлин – так себе. – От избытка эмоций кожа Тринни начала менять окраску, как у хамелеона. Внезапно полились слезы. Она закрыла лицо руками, всхлипывая от рыданий.
Я дотронулась до ее руки.
– Тринни, это неправда. Ваша мама вас очень любит. В тот вечер, когда она пришла ко мне в офис, она много рассказывала о вас и Берлин, о том, какие вы хорошие, как помогаете ей по дому. Да вы просто сокровище для нее. Честно.
Громкие, прерывистые всхлипывания не прекращались.
– Тогда почему она не говорит нам об этом? Никогда не сказала ни слова.
– Может, не решается. Может, не находит нужных слов, но это ничего не значит, она безумно любит вас.
– Я не выдержу. Не выдержу. – Тринни плакала, как дитя, дав волю своему горю. Я сидела и не вмешивалась, позволяя ей самой справиться с этим. Наконец слезы утихли, и Тринни тяжело вздохнула. Порывшись в кармане шорт, она вытащила скомканный носовой платок и прижала его к глазам. – Ох, Господи, – пробормотала Тринни, положила локти на стол и высморкалась. Опустив взгляд вниз, она заметила, что выпачкала руки краской. – Черт побери, вы только посмотрите на это. – У нее вырвался смешок, похожий на отрыжку.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!