Виллы, яхты, колье и любовь - Мария Жукова-Гладкова

– Как вы сюда попали? – вместо ответа спросила женщина.

– Неважно. Кто ударил тебя по голове? Ты что-нибудь видела?

– Симу, – сказала она.

– Ты имеешь в виду Серафима Петровича Вяземского, твоего бывшего мужа?

Она кивнула.

– И он ударил тебя по голове?

– Нет. Он не ударял. Он сказал, что давно уже меня ждет Там, – последнее слово она произнесла шепотом и многозначительно. – Он спросил, почему я так задержалась на грешной земле и не иду к нему Туда. Он сказал, что всегда любил меня больше других женщин. Потом он взял меня за руку и подвел к окну, чтобы мы вместе ушли Туда…

– А дальше?

Она какое-то время молчала, потом пожала плечами. У меня же в голове выстраивалась примерная картина случившегося. Значит, не добили.

Женщина тем временем встала с кровати и подошла к окну, не обращая на нас внимания. Мы двинулись за ней: а ну как сиганет? Мы должны успеть ее ухватить – окно было открыто совсем чуть-чуть, пока она будет его распахивать полностью…

– А-а-а!.. – внезапно заорала женщина, глаза у нее округлились, она попробовала на что-то показать пальцем, ткнулась в стекло и стала падать назад, лишившись чувств. Мы с Татьяной успели ее подхватить.

Пашка уже направлял камеру в окно.

Мы оттащили вторую жену олигарха на кровать и прыгнули к Пашке.

По саду к морю следовала фигура в серебристом плаще с капюшоном. Руки существо развело в стороны, иногда совершало странные прыжки, потом издало вой. Я снова надела прибор ночного видения и обнаружила, что за кустами справа перемещается другая фигура, в черном.

У Татьяны дома лежит такой же серебристый плащ. Мы его покупали в том же магазине, где «отрубленную голову», которую на футбольный мяч надевают, и прочие «сюрпризы». В таком хорошо изображать привидение. Видимо, это и было целью шутников. Надеются, что кто-то окочурится от разрыва сердца?

Вскоре обе фигуры скрылись из виду. Следовало проследить, куда пойдет катер – в открытое море или в направлении дома Василия Степановича? Звука двигателя мы не услышали, поэтому решили, что катер пошел на веслах. Если бы он ушел в открытое море, мы бы его увидели, а продвижение вдоль берега к Василию Степановичу рассмотреть с нашей точки обзора было невозможно из-за деревьев.

– Будем снова ее будить? – спросила Татьяна.

– Не вижу смысла, – ответила я. – Все, что можно было от нее узнать, мы узнали. Пусть теперь проспится. Ее жизни ничто не угрожает. По крайней мере пока.

– Значит, олигарх жив? – подал голос Пашка.

– Не факт. Кто-то мог под него косить… Кто его хорошо знал. Например, братец Миша… Ведь выбрали-то алкоголичку, а не кого-то другого из родственников.

– А он? – Татьяна показала глазами наверх – туда, где лежал труп.

Я в задумчивости пожала плечами. В доме так и стояла тишина. Никто не открывал дверей, не высовывался, тем более не вызывал полицию.

Я бросила взгляд на статую. В комнате убитого и в этой стоят статуи Серафима Петровича. Их в доме пять. Не в них ли дело?

– Тань, посвети, – попросила я.

– Ты чего задумала?

Я пояснила. Пашка направил камеру на статую.

– Меня не снимай.

– Ты меня за идиота держишь?

Я внимательно оглядела произведение искусства (или технической мысли?), потом попыталась зайти сзади. Статуя прижималась к стене шестью крылышками, подобными тем, которые имелись у пятиметрового Серафима Петровича перед домом. Я попробовала крылышки. Держались они крепко и двигаться не желали. Я-то надеялась, что одно из них представляет собой рычажок.

– Ты уверена, что она открывается? – спросила Татьяна.

– Конечно нет, но надо выяснить. Думайте, где еще может быть рычаг, кнопка или что-то еще.

Татьяна поднесла фонарик поближе, и мы осмотрели статую сверху донизу самым внимательнейшим образом. Камеру оператор выключил.

– Паша, есть какие-то идеи?

Оператор хмыкнул и предложил дернуть статую за ухо, потом за нос. Вроде бы больше было не за что. Пальцы мы уже все попробовали.

Рычагом оказалось правое ухо.

«Серафим Петрович» раскрылся, и нашему взору представился склад оружия. Все было очень аккуратно расставлено. Мы переглянулись, не особо удивившись. Я, правда, ожидала наркоту.

– Паша, сними.

– Лучше с самого начала. Как ты протягиваешь руку, открываешь…

Мы так и сделали.

– Что-нибудь берем? – спросила Татьяна.

– Если бы было что-то маленькое, а так тут, как я понимаю, одни автоматы…

– Наши «калашниковы», – со знанием дела сообщил Пашка. – Юль, вытащи один, я его сниму.

Я вытащила, положила на стол и сама сфотографировала. Потом я убрала автомат назад, мы закрыли «Серафима Петровича» и решили убираться восвояси. Вторая жена мирно посапывала на кровати. Я всегда поражаюсь пьяницам. То, что убьет или надолго выведет из строя нормального человека, их не берет. Сколько подобных сюжетов довелось заснять нам с Пашкой! Очень запомнился дядечка в Питере, который выпал из окна третьего этажа, заснув на подоконнике, и не только ничего не сломал, но даже не проснулся!

На третий этаж проверять еще одного «Серафима Петровича» мы не пошли, не хотелось снова оказаться рядом с мертвецом. А вдруг кто-то все-таки решит выйти в коридор? Мы тихонечко спустились на первый этаж, пробежали по коридору в другой конец и выскользнули в боковую дверь, которая располагалась почему-то не у лестницы, а у глухого конца коридора. Хотя это могло иметь какой-то скрытый смысл. Мы же не знаем всех тайн этого дома.

Мы решили следовать за кустами у забора, отделяющего усадьбу Серафима Петровича от людей, с которыми пока не успели познакомиться. Немного отойдя от дома, мы развернулись и посмотрели на окна. Татьяна приложила к глазам бинокль, я опять была в приборе ночного видения, Пашка включил камеру.

Первым делом наше внимание привлек пятиметровый «Серафим Петрович». Он развернулся на девяносто градусов.

– Интересно, сколько оружия можно спрятать в нем? – спросила Татьяна, не ожидая ответа.

Но ей ответили.

– Много, – сказал знакомый мужской голос.

Мы подпрыгнули на месте и развернулись на голос.

– Добрый вечер, – поздоровался Юрий, начальник охраны олигарха Владимира Павловича. – Гуляете? Юленька, вам прибор ночного видения очень к лицу.

Точно такой же был сдвинут у Юрия на лоб. Я опять повесила свой на шею.

– Как вы неслышно подобрались, – заметила я.

– А меня, знаете ли, не в маски-шоу готовили, а в элитный спецназ, который в славные советские времена появлялся в разных экзотических частях света, совершая там революции, перевороты и прочие пакости.