Мажор-3. Правда опаснее смерти - Сергей Калужанов

Такси, в котором ехала Катя с матерью, остановилось на железнодорожном переезде. Катя смотрела на опустившийся шлагбаум, на мигавшие красные фонари. Она подняла трубку к уху, когда зазвонил ее телефон, и не обратила внимания на остановившийся за машиной такси большой грузовик.

— Катя! Где ты? — голос Игоря звучал тревожно, чуть ли не с паническими нотками.

— Игорь, ты успеваешь? — Катя тоже заволновалась. — Ты в порядке?

Поезд приближался, и в открытое окно такси врывался гул. Катя стала поспешно закрывать окно на своей двери.

— Подожди, Игорь! Я плохо слышу, мы на переезде, тут поезд!

Голос Соколовского сорвался почти на фальцет.

— Уходи оттуда! Сейчас же уходи! Катя, ты слышишь…

Грузовик, стоявший позади такси, вдруг тронулся с места, скрипнув тормозами, и ударил машину с пассажирами в задний бампер. Водитель такси в панике обернулся назад и стал давить на педаль тормоза, но грузовик уже разогнался и двигал машину вперед. Вот отлетел в сторону сломавшийся шлагбаум. Женщины за спиной истерически закричали, такси уже выскочило на рельсы. Удар локомотива был ужасным…

Соколовский в телефонной трубке услышал удар, скрежет, а потом их сбило с ног так, что он выронил пистолет и вместе с Лапиным и Викой полетел на пол. Поезд тряхнуло со страшной силой, он истошно застонал тормозами, и завизжали колеса на рельсах, полетела посуда, какие-то коробки, закричали люди…

Падая, Соколовский сильно ударился головой о край стола. Мысли метались в голове, оглушенной ударом, падением, криком Кати. Поезд стоял, и снаружи были слышны крики. Плохо соображая, что происходит, Игорь начал подниматься с пола вагона-ресторана. Он видел, как Лапин схватил сына, помогая подняться, как мужчины бросились к противоположному выходу. Вика оказалась рядом, она, лежа на полу, стискивала обеими руками пистолет. Выстрелы ударили так, как будто что-то взорвалось в голове Соколовского. Он упал, снова зажимая голову.

Придя немного в себя, он вспомнил, что Вика все же поднялась и, держась за живот, поспешила за киллером. Сколько прошло времени, как давно она ушла. Что вообще происходит? И почему-то слова Кати о железнодорожном переезде и резкой остановке их поезда в голове Соколовского связались воедино. Он поднялся на ноги и, держась ладонью за ушибленный лоб, пошел в тамбур. Дверь оказалась открытой. Спрыгнув на насыпь, Игорь посмотрел по сторонам. Справа виднелся переезд, там стояли машины, толпились люди. И еще оттуда поднимались клубы дыма.

Он протискивался через толпу туда, где на путях перед локомотивом полыхал черный остов автомашины. Где-то на уровне подсознания он улавливал слова людей, которые толпились вокруг.

— Сбежал, сука! Его мужики остановить хотели, не успели!

— То ли сам выскочил на рельсы, тормоза отказали, то ли грузовик не успел остановиться и столкнул его. Разберись теперь, поди.

— Разберутся, на то и специалисты.

Люди поливали машину из огнетушителей, но сбить пламя не удавалось. Завыла сирена приближавшейся пожарной машины. Соколовский все же протолкался в первые ряды, споткнулся и упал на колени. Его схватили за плечи и потянули назад, но он рвался, слабо отбивался кулаками и пытался добраться туда, где в пламени и удушливом дыму темнело человеческое тело на заднем сиденье.

— Катя! Катя!

— Уймись! Сгоришь на хрен! — кричали Игорю в уши и сильными руками тащили назад, от огня, к людям.

А в его голове пульсировало как от удара: Катя, Катя. Катя! К переезду подлетела машина Пряникова. И почти следом приехал Аверьянов с Игнатьевым. Вика стояла бледная. Поймав взгляд Пряникова, она только качнула головой: ушел. Игнатьев, кажется, не видя никого, оттолкнул в сторону Жеку, потом Пряникова и пошел на негнущихся ногах к горевшей машине. Там пожарные уж заливали пеной то, что осталось от такси.

Соколовского как будто кто-то толкнул. Он вдруг повернул голову в сторону и увидел Катю. Она стояла в толпе людей и безумными глазами смотрела на машину. Потом она увидела Игоря и кинулась к нему. Он схватил девушку и стиснул в объятиях, продолжая шептать ее имя. И тут Катя начала плакать, она рвалась и рыдала как в детстве, не помня и не соображая ничего, билась в истерике в руках Соколовского, а он держал ее, с трудом держал и пытался шептать успокаивающие слова.

Игорь видел, как к машине бросился Игнатьев, как он дергал и дергал заднюю дверь, пытаясь открыть ее. Как его оттаскивали в сторону пожарные, а он, пачкаясь в саже и пене, снова вырывался и бежал к машине. Потом пена стала сползать. Внутри машины сидели два тела. На переднем сиденье и на заднем. Понять было невозможно — черный обгоревший труп. Плечи Игнатьева опустились, он весь как-то обмяк и прошептал обреченно:

— Вера…

Пряников подошел к Игнатьеву, повернул его к себе лицом, встряхнул за плечи, пытаясь заглянуть в глаза.

— Уезжай отсюда! Забери дочь и увези ее отсюда! — Пряников нашел взглядом Жеку и подозвал кивком к себе. — Аверьянов, отвези их в больницу! Соколовский, ты тоже едешь. Со мной остается Родионова.

Игорь послушно пошел к машине, уводя Катю. Когда она хотела повернуть голову, он удержал ее силой.

— Не смотри.

Жека сел за руль и смотрел, как на заднее сиденье безвольно опускается Игнатьев, как Соколовский усаживает девушку. Пряников подошел и тихо, но жестко сказал:

— Фишер ждет, что кто-то из вас сорвется и натворит глупостей. Вы ничего не должны делать, — подполковник задержал взгляд на лице Соколовского, потом Игнатьева. — Особенно это касается вас двоих.

— Хочешь, чтобы эта сука продолжал безнаказанно топтать землю? — глухим, как из могилы, голосом спросил Игнатьев.

— Я хочу, чтобы вы не сдохли, прежде чем мы его посадим. Повторяю: никто ничего не делает без моего приказа! Ясно? Ясно, спрашиваю?

Все нехотя кивнули. Соколовский сел рядом с Катей в машину. Когда машина отъехала, Пряников взял Вику за локоть и повел к своей машине.

— Я вам помогу, — попыталась возразить Вика, но подполковник ее оборвал.

— Не перебор — на девятом месяце с пистолетом бегать? В отдел. А я займусь водителем грузовика.

Катя лежала на кровати лицом к стене. Но когда медсестра провела в палату отца и Соколовского, девушка повернулась.

— Папа… Игорь… — произнесла она со слабой улыбкой и снова прикрыла глаза.

— Ну? Что с ней? — спросил Игнатьев.

— Повреждений нет, но она на сильных успокоительных, — ответила медсестра. — Врач опасался нервного срыва и прописал пока ее подержать на лекарствах.

Соколовский присел возле кровати, взял Катю за руку и, поглаживая ее пальцы, наклонился и поцеловал девушку в висок. Она приоткрыла глаза и тихим голосом сказала:

— Теперь… я знаю, что ты чувствуешь.