Четвертый год - Артем Каменистый

– Воины королевств, – мрачно ответил Макс. – Вот и до нас добрались.

– Это те, кто земли Монаха щиплет? Какого хрена их сюда занесло!

– Вот у них и спроси.

Кабан снял с плеча ружье, сжал его за шестигранный ствол:

– Их вроде немного, сейчас дадим им прикурить.

– Стоп! Герой! – Макс покачал головой. – Выходить с тропы нам нельзя – затопчут. Тащи всех своих назад, метров на пятьдесят отойдите. Поставь стрелков в несколько линий, по два-три человека, ну и картечницы по одной. Я отвлеку их на себя и буду драпать от них по тропе. Как только забегу за первых стрелков, пусть дают залп и бегут за мной. Затем стреляет следующая линия и тоже бежит назад. И так делают все. В самом конце пусть стоят картечницы. И самое главное, стрелки с картечниц должны занять самое узкое место тропы, там, где под ногами вода чавкала. Топоры у них есть – пускай быстро нарубят кольев, там их полно, вобьют в землю, наклонив в сторону врага. Хоть какая-то защита от лошадей у них будет. За этими кольями наш последний рубеж – отступать нельзя будет. Дальше тропа расширяется, и лес редеет сильно.

– Понял, – кивнул Кабан. – Хорошая идея, так и сделаем.

Стрелки развернулись назад, за ними потянулись мрачные арки – этим безрассудным воинам явно не нравилось, что сегодня у них вспомогательная роль и ввязаться в схватку не дают.

Макс оглянулся на спины товарищей. Удобное место для боя – пойменный лес на этом участке очень густой, а подлесок и вовсе не проходим. Кроны деревьев, переплетаясь, смыкаются над тропой, превращая ее в узкий туннель. Пара мушкетов в такой трубе уже страшное оружие, а у землян далеко не пара.

Нападавшие тем временем закончили ловить пленников и теперь обшаривали округу, разыскивая по кустам спрятавшихся. Парочка всадников как раз двигалась в сторону затаившегося охотника. Натянув лук, Макс наложил стрелу на тетиву, приготовился к выстрелу, но медлил, ожидая шума от заготовки кольев. Враги уже были в полусотне метров, когда за спиной ожесточенно застучали топоры.

Всадники встрепенулись, повернули лошадей прямиком к тропе. Хлопнул лук, первый враг завалился за бок, судорожно сжимая свою изувеченную шею, будто пытался руками остановить кровавую реку.

Второй дурака валять не стал – низко пригнулся к шее коня, выставив пику, понесся на Макса. Бум рассказывал, что на войне самый гнусный поступок – это убить под противником лошадь. Может, это и так, но совесть Макса позволяла в бою и не такое вытворять – стрела ударила животное в основание шеи. Конь взвился на дыбы, затем завалился на бок, придавив всадника.

Враги заорали, дружно понеслись в сторону схватки. Макс развернулся, шустро помчался по тропе, на ходу улыбнулся в третий раз – пленники, пользуясь тем, что в суматохе о них позабыли, дружно дернули к плавням. Подгоняемый криками всадников и стуком копыт, пробежал мимо троицы изготовившихся стрелков. Тут же зашипел порох на затравках, захлопали выстрелы, тропу заволокло дымом. Подхватив мушкеты и подставки, трое ребят припустили вслед за Максом.

Под грохот мушкетов Макс первым домчался до картечниц. Здесь народ неплохо успел поработать, набив пару десятков кольев. Преграда невеликая, но лошадь на нее переть грудью побоится.

Наложив на тетиву стрелу, Макс развернулся, но стрелять не стал – не в кого. Дым полностью заволок туннель тропы, здесь, в лесу, даже намека не было на ветер, и ждать, когда развиднеется, можно долго. Из этого белесого мрака выскочили последние стрелки, принялись поспешно перезаряжать мушкеты.

Кабан, прислушиваясь к стуку копыт, резко выкрикнул:

– Левая картечница, огонь! А теперь правая – ОГОНЬ!!!

Тут уж тропу заволокло и вовсе наглухо – полный мрак. В эту сплошную белую стену уже без команды, беспорядочно, били те, кто успел перезарядить свои мушкеты. Арки, оскалив зубы, вглядывались вперед, сжимая алебарды. Но бить им было некого – никто не показывался.

«Артиллеристы», наверняка установив рекорд по скорости перезарядки, вновь разрядили свои четырехстволки. Макс подумал, что дымное пятно, оккупировавшее этот лес, уже наверняка видно из космоса. Еще минут пять такого боя, и нос свой рассмотреть будет сложно.

Кабан тоже понял, что пора бы и честь знать, зычно заорал:

– Стоять! Не стрелять! Держите тропу под прицелом, но не стреляйте! Ничего же не видно!

Народ успокоился – стрельба затихла. Дым медленно растянуло по зарослям, прояснилось. Вечернее солнце скупо осветило неподвижные тела, самое ближнее было в паре десятков шагов от землян, возле трупа билась лошадь, разматывая из развороченного брюха склизкие внутренности. Вдалеке, там, где тропа выходила на поляну, гарцевала четверка уцелевших всадников, не рискуя сунуться в смертоносный туннель.

– Дальнобойные мушкеты, огонь! Остальные ждать команду! – выкрикнул Кабан.

Вновь зашипело, загрохотало, вновь дым скрыл тропу. Макс тоже успел выпустить стрелу, но не знал, попал или нет.

Когда дым рассеялся, врагов уже не было. Чистенькая тропа, если не считать десятка трупов. И столько же лошадиных туш.

– Кажись все! – выдохнул Кабан.

– Ура! Конинки пожрем! – с нервной радостью выкрикнул какой-то идиот.

– За мной идите! – приказал здоровяк. – Мушкеты держите наготове и фитили не тушите! А вы, на картечницах, ждите нас здесь.

Земляне медленно двинулись вперед. Макс на ходу осматривал тела убитых. Знакомо все – будто двойники людей Бума или Пигируса. Грубые кожанки с железными, тронутыми ржавчиной бляшками, у редких счастливчиков кольчуги из крупных колец. Стальные низенькие шлемы, будто кастрюльки, круглые и овальные щиты, высокие, крепкие сапоги под колено. Классических рыцарских лат нет ни у кого. Да и не спасли бы они от залпов картечью – на такой дистанции она пятимиллиметровую сталь рвет как бумагу.

Стрелки выбрались к поселку, замерли на опушке. Возле горящих домов гарцевало шестеро уцелевших всадников. Похоже, растерявшиеся воины обсуждали вопрос: «Что делать дальше?» Вот только зря они это делали рядом со смертельной тропой.

Мушкетеры без команды воткнули подставки в землю, опустили мушкеты. Макс поспешно отбежал в сторону – ему хотелось хоть раз увидеть залп со стороны, чтобы дым не помешал.

Выстрелы забабахали вразнобой. На глазах охотника полетели горящие ошметки от расстреливаемых хижин. Кучный заряд из дальнобойного мушкета сорвал шлем с половиной головы, два всадника завалились вместе с лошадьми. Оставшиеся два, беспощадно нахлестывая коней, помчались прочь. Макс успел вбить одному стрелу чуть повыше копчика, но не свалил – тот так и унес «гостинец» с собой.

Кабан, не теряя времени, заорал на всю округу:

– Эй! Носовцы! Это я, Кабанов, от Добрыни пришел со своими ребятами! Не бойтесь! Выходите! Их больше нет!

Обернувшись к своим, заявил:

– Сейчас местных отправлю к Кругу, пусть расскажут ему, что тут было. А сами бегом собираем уцелевших лошадей и оружие и уходим к «Утюгу».