Имяхранитель - Азамат Козаев

Палома слушала молча, отвернувшись к окну. Места за окном были незнакомые. Понятно только одно: особняк, куда ее привезли, располагался где-то в ближайшем пригороде Пантеонии. Палома признавала, что охранка сработала виртуозно. Впрочем, искусство охранки обставлять исчезновение людей вряд ли превзойдет искусство одного здоровенного субъекта дарить окружающим неприятности. Невзирая на чины и различия.

Еще неизвестно, что переможет.

– Мне непонятно упорство, с каким вы цепляетесь за прошлое! – Палома гневно тряхнула волосами. – Тот, кого вы по привычке именуете императором, – гиря на ногах Пераса! Осмельтесь ее сбросить – и через десяток лет вы не узнаете этот печальный мир!

– Неужели? – всплеснул руками тонкогубый. – И лунные звери исчезнут? Исчезнут тупость и жадность? На землю просыплется манна небесная, а безымянные обретут дар красноречия и поголовно обзаведутся Именами?

– Смейтесь, смейтесь, дем Лаон, – Палома снисходительно кивнула. – Вам недоступны полет мысли и широта воображения. Все это будет, но, увы, без вас.

– Да-да, – кивнул Лаон. – У меня полностью отсутствует воображение, а мысли ходят исключительно строем. Зато, – его голос стал строже, – мне очень хорошо знакомы понятия «честь мундира» и «присяга». Давайте покончим с демагогией и театральными восклицаниями. Лучше скажите, неужели вы на самом деле предполагали усадить на трон шестилетнего ребенка?

– Императорская кровь не имеет возраста, – высокомерно улыбнулась Палома.

– К сожалению, она имеет срок жизни и две даты на погребальной табличке. И это печалит сильнее всего.

– Вы не посмеете обидеть ребенка!

– Кто говорит о ребенке? – усмехнулся тонкогубый Лаон. – Против малыша мы ничего не имеем. Но как охрана действующего монарха хотим высказать несколько претензий эвиссе Уэве. Для нас вы – очередная заговорщица и подстрекательница к свержению монарха. Не первая и, увы, не последняя. К сожалению, вы не понимаете, что, лишившись вашей поддержки, мальчик долго не протянет. Вы ведь знаете, сколько пастей клацает зубами у горлышка юного Ромаса. А что, он действительно Ромас?

– Сами знаете, что да. Настоящий и бесспорный. И наверняка стократ более…

Лаон прервал ее сердитым жестом.

– Умоляю, эвисса, больше ни слова о слабости монарха! Вы ходите по грани и вот-вот за нее свалитесь. Я просто обязан буду бросить вас в мрачные застенки. Забудьте свою бредовую идею, останетесь целы.

– Мне угрожает имперская охранка, призванная, наоборот, беречь пуще ока?

– Угрожаем? Спаси нас, Фанес всеблагой, от подобной глупости! Но, эвисса Палома! Ваш талант вносить еще большую сумятицу в, казалось бы, и без того полный хаос… Он просто поразителен! Изолировать вас на какое-то время – это просто реакция самосохранения, единственно разумный шаг для нас. Хотите начистоту? Если заговорщики проредят чересчур плотные ряды своих конкурентов, охранка, сами понимаете, не сильно опечалится. Впрочем, для вас важнее помнить вот о чем: на вас все еще лежат некоторые обязательства. Как ту: преданное служение императору и Перасу. Ввязавшись в грызню за трон, вы об этом позабыли! Нехорошо, эвисса!

– Буква закона слепа! – отмахнулась Палома.

– А дух закона – глух! – отчеканил тонкогубый. – Еще раз повторяю: услышьте, наконец, что вам говорят! Позвольте ребенку хотя бы достичь совершеннолетия. Кстати, где вы его прячете?

– Так я и призналась!

– Спросил только для порядка. – Лаон понимающе кивнул. – Знал, что не скажете. – Он устало потер лоб. – Вы свободны, эвисса Палома.

– Что? Свободна?

– Абсолютно. Формальных признаков заговора в вашем деле не находится. Для этого по уголовному уложению нужно как минимум двое заговорщиков. За вами, сколько бы вы не утверждали обратное, нет клана. Скажите спасибо этому обстоятельству.

– А…

– Нет, обломка-имяхрантеля не считаем, если вы об этом хотели спросить. Сейчас вас подбросят до города. Ради всего святого, сделайте так, чтобы некую Палому Уэва и шестилетнего Анатолия Ромаса долго искали и не нашли. Ко двору вернетесь, когда все утихнет. Ну что, уговорил?

Палома кивнула. Кивок этот можно было расценить как угодно, Лаон расценил его по-своему. Гримаса агента охранки на этот счет читалась достаточно прозрачно. Едва Палома вышла вслед за форейтором, Лаон склонился над линзой, стоявшей на столе, коснулся главной тильды и проговорил:

– Уехали. Глаз не спускать.

Три дня до полной луны

Темными складскими коридорами Иван выбрался к месту, где соединялись два корпуса – императорский и кухонный. Замер у стены, вгляделся в освещенный соединительный пандус. Как водится, у входа в карауле стояли двое стражников. Что-то подсказывало имяхранителю – ждать удобного случая, как это было в картинной галерее, бессмысленно. Гвардейцы с места не сдвинутся, пока не прибудет смена. Кроме того, этот пост наверняка не единственный.

– Зато теперь я спокоен за басилевса, – мрачно буркнул Иван, вжавшись в стену. – Монарший сон в надежных руках. Народ Пераса может не тревожиться на этот счет.

Нужно было искать другой путь. Подолгу замирая в тени, Иван вернулся в складской коридор. Прикусив губу, обозрел пол, стены, потолок, после чего усмехнулся и вернулся на лестницу. Там, вновь достав люминофор, заглянул в темный провал, насколько позволял призрачный синеватый свет, и ступенька за ступенькой, прислушиваясь к тишине, начал спуск. Четырьмя пролетами ниже, уже заведомо под уровнем земли обнаружился еле-еле освещаемый тусклым газовым рожком пыльный коридорчик. Он очень кстати уходил как раз под императорский корпус. Имяхранитель довольно хмыкнул, спрятал люминофор и крадучись, шагом большой и очень осторожной кошки, скользнул вперед.

Двое чумазых кочегаров-колонов в поту и черной пыли, образовавших отвратительно липкую корку на их коже, большими лопатами забрасывали в гигантскую печь уголь. В топке яростно бушевало пламя, выло, просилось наружу, но его ярости хватало лишь на то, чтобы кипятить воду в басовито гудящем котле. Топливо в котельную поступало сверху, через наклонный желоб, внешнее отверстие которого находилось на южном дворе, рядом с угольной кучей внушительных размеров.

Внезапно дверь в котельную раскрылась, огромный человек с глазами, горящими, как бойлерная топка, скользнул внутрь. Закрыв дверь, передернул челюстью, будто затвором арбалета. Кочегары раскрыли рты.

– Смена, парни, – объявил гигант. – Отдыхайте.

…Безымянные сидели на полу спина к спине, крепко связанные пеньковой веревкой толщиной в палец, и испуганно следили за незваным гостем. Страшенный обломок рыскал по котельной в поисках чего-то, видимо, чрезвычайно нужного ему. Иначе откуда это фырканье, схожее с паровозным гудком, и рык, будто тут, в четырех стенах котельной мечется призрак с Химерии?

– Где ветошь? – отчеканил Иван.

Кочегары, не сговариваясь, показали глазами вбок от себя, на дверцу стенной ниши.