Крестовые походы - Оливия Кулидж

– Всем известно участие сира Иоанна в первом крестовом походе короля Людовика. Ему нет нужды оправдываться, почему он не пошел в поход снова.

Тыльной стороной руки старик смахнул с глаз слезы и изобразил неглубокий старомодный поклон в сторону графа Людовика:

– Благодарю вас за любезность, прекрасный господин, но я, с вашего позволения, отвечу, ибо вопрос сира Гуго затрагивает мою честь.

– Тогда мы рассядемся вокруг вашего табурета, будто мальчики-пажи, – вскричал граф и бросился на пол, показывая пример. – Не сказал бы, что ваша честь под вопросом, но вы можете дать нам урок на примере Людовика Святого.

Поскольку ни сир Ангерран, ни сир Гуго не посмели спорить с братом короля, они тоже сели на пол, но, демонстрируя свое неодобрение, привалились спинами к стене и слушали рассказ, прикрыв глаза.

– Когда король Людовик отправился в свой первый крестовый поход, сеньоры мои, – начал старик, – ему исполнилось тридцать четыре года, а я был на десять лет моложе. Мой дед ходил в крестовый поход с королем Ричардом. Тот поход сохранил несколько прибрежных городов и имел незначительный успех, пока не начались ссоры между королями и знатными сеньорами, принимавшими в нем участие. В результате создалось мнение, что мелкая знать, не преследовавшая собственных политических целей, лучше выполнит порученную Богом работу. В такой поход с большими надеждами отправились два моих дяди, но его достижением стало лишь взятие Константинополя и открытие легких для завоевания территорий в павшей империи, что отвлекло энергию крестоносцев от Палестины. Позднее Иоанн Бриеннский, широко известный как добрый и храбрый рыцарь, был избран королем Иерусалима и главой нового крестового похода, направленного против Египта, поскольку никто не мог контролировать Святую Землю, не победив мусульман в том месте, где заключалась их сила. Как мне часто говорил отец, этот поход был почти успешным, но в конце концов и он увяз в серой грязи Нила.

После всех этих неудач пришел император Фридрих, однако Бог запретил всем Жуанвилям служить этому человеку. Его святейшество папа клеймил его почти так же, как неверного, и объявил в Европе крестовый поход против него со всем отпущением грехов, которое обычно предоставляется. Тогда то ли дьявол помог ему из злобы, то ли Бог осудил нас за наши грехи, но только император Фридрих по соглашению получил Иерусалим, и в течение следующих десяти лет Святой Город оставался христианским. В конце этого периода неверные протянули руку и забрали его обратно. После этого принял крест наш святой король Людовик Девятый, чтобы еще раз вернуть Иерусалим.

Судите сами, как я стремился последовать за ним, ведь я был молод, жаждал приключений и вырос на рассказах о крестовых походах, в которых храбро служили мои предки. Мое поместье в то время не стоило и тысячи ливров, но я заложил все, что мог, нанял одиннадцать рыцарей, не считая их слуг, и намеревался на одном корабле с моим кузеном д’Апремоном переправиться в Святую Землю. Из замка Жуанвиль я вышел пешком, босой, с посохом паломника в руке, чтобы подготовиться к обязанностям, которые я на себя принял, и справить обряды в нескольких местах, где хранились священные реликвии. И хотя очень часто мое сердце оборачивалось к Жуанвилю, моей жене и новорожденному сыну, я никогда не оглядывался назад, помня о данной Богу клятве.

Никогда еще ни один крестовый поход не был подготовлен так хорошо. Ведь на Кипре, где мы все собрались, король закупал продовольствие в течение двух лет, и построенные там огромные пирамиды из бочек служили амбарами, в которых на обширном пространстве хранилось зерно, укрытое и защищенное проросшим внешним слоем, будто соломой. Там не было места для колебаний в выборе цели, поскольку наш безгрешный господин в первую очередь всегда думал о Боге, а во вторую – о своем народе, и никогда у него не возникало никаких себялюбивых побуждений.

Мы поплыли в Египет, как вы все знаете, чтобы победить неверных там, где они были особенно сильны. Все море, насколько мог видеть глаз, покрылось парусами наших судов, а большие корабли сверкали золотом и были расцвечены флагами и гербами храбрейших рыцарей Франции. Никогда после не видел я столь великолепного зрелища.

При высадке на сушу, когда король спрыгнул в воду и, погрузившись в волны по шею, показал нам пример, Бог даровал нам победу. Он позволил нам войти в город Дамиетту, откуда неверные бежали так быстро, что не успели ничего разрушить. Однако нельзя не сказать, что в городе некоторые воины забыли о своей святой задаче и с жадностью предались грабежам, но это происходило не по вине короля, решительно и стойко противостоявшего этим действиям.

Отчего же, в таком случае, после Дамиетты у нас не было ни одной удачи? Оборванные, полуголодные, страдая от цинги, продвигались мы по заболоченной низине дельты Нила. Наш король так ослаб от дизентерии, что приходилось на руках снимать его с коня и таким же образом сажать обратно.

Нас окружили, победили, разгромили и ограбили донага. Даже королю нечего было надеть, кроме халата без рукавов, взятого у бедняка. О себе могу сказать, что те, кто захватил меня, оставили мне накидку, из которой позднее мы с моим маленьким пажом сделали себе короткие туники.

Всем вам известно, как нашему королю угрожали пытками, а он, каким бы ослабевшим ни казался, не поддавался на уговоры принять позорные условия и заплатить выкуп за себя одного или лишь за часть армии. Я припоминаю, что на взвешивание ровно половины выкупа, которую мы были вынуждены заплатить вперед, ушло два дня. В конце Филипп Немурский похвастался королю, что мы обманули сарацинов на десять тысяч ливров. Король был настолько щепетилен в отношении данного им слова, что наверняка повелел бы все перевесить заново. Но я крепко наступил на ногу сеньору Филиппу и быстро сказал, что он просто пошутил. Король, все еще встревоженный, взял с сеньора Немурского честное слово, что вся положенная сумма будет заплачена полностью.

Таким образом, мы смогли отбыть из Египта – король и основная часть знати, выжившая после постигшей нас беды. Но сержанты, простые рыцари и простолюдины остались в плену ждать полной выплаты выкупа.

Когда мы пришли в Акру, король собрал своих сеньоров на совет – решить, что следует делать. Королева-мать писала о затруднениях, возникших в отношениях с Англией, и торопила его с возвращением во Францию. После поражения он был недостаточно силен, чтобы побеждать, и самое лучшее, что мог сделать, – перейти к обороне. Братья короля и вся остальная знать проголосовали за возвращение домой, заявив, что там, где они находились, бесполезно пытаться что-либо проводить в жизнь. Лишь я один просил короля остаться. Я сказал, что он мог быть полезен тому, что сохранилось от Божьего королевства, а пленников никогда не отпустят без его вмешательства. К тому времени мусульмане уже нарушили исполнение своей части соглашения.

За такой совет я был награжден злобными взглядами и бранью, поэтому не мог больше оставаться со всеми, а отошел к амбразуре и стал спиной к остальным, взявшись за решетку окна. Сзади ко мне кто-то приблизился и, наклонясь, возложил руки мне на голову.

– Не мешайте мне, Филипп! – сказал я, подумав, что то был Филипп Немурский. Но когда я нетерпеливо дернулся, его рука оказалась у меня перед глазами, и я увидел на ней королевский перстень. Тогда я замер на месте, а король произнес: