Ричард Длинные Руки - фюрст - Гай Юлий Орловский

Юрген поднимается по каменистому склону в двух шагах слева, Мертон — справа, дальше Яков и Мишель, они присматривают заодно и за подозрительным проводником.

Земля снова дернулась, как норовистый конь, кто-то охнул, кто-то ругнулся, а Юрген не удержался и упал на колени. Я оглянулся, Юрген поднялся на четвереньки, очумело мотнул головой.

— Этот Лесли Стивенс, — прохрипел он, — отважная сволочь.

Мертон огрызнулся:

— Это он отважный?.. Сюда пришли мы, а не он!

— Ах да, я забыл, что спрятал не он…

— Клад спрятали смельчаки прошлых эпох, — ответил Мертон зло, — а Лесли Стивенс поклялся, что добудет его. Но пришли мы!

— Ты молодец, — сказал Юрген. — Не забывал, что надо собрать ватагу и прийти… гм… я бы, наверное, вернулся с полдороги.

— Не наговаривайте на себя, барон, — сказал я. — Вы же барон?.. Где ваш гонор? И наглый вид благородного человека?

На землю наползла густая тень, но мы поднимались по слишком крутому склону, чтобы еще смотреть и на небо. Дальше темнело еще и еще, я вскинул голову, и ужас пронзил с такой силой, что толстокожему Юргену и не снилось в самых страшных кошмарах.

На черном небе холодные и злые звезды встали в таких сочетаниях, которых я никогда не видел, небосвод чересчур высок и странно заострен, звезды исчезают под быстро бегущими лиловыми, как гнойные нарывы, звездами.

Столб ревущего огня все так же бьет в небо, ночное небо, а за ним выступает, освещенная его пламенем, светящаяся конструкция, с корабля ее рассмотреть не удалось, а сейчас видим, что похожа на хаотичное переплетение бамбуковых труб с ревматично вздутыми суставами.

Мы осторожно обошли стремящуюся в небосвод толстую струю пламени, я первым подошел к непонятному сооружению, потрогать не решился, сочленения шевелятся, переползают, все выглядит живым, а может, и в самом деле живое…

— Если Лесли Стивенс и сунулся туда, — произнес я сдавленным голосом, — то сокровища не отыщем. Как и самого капитана.

— А что там? — спросил Юрген вздрагивающим голосом.

— Вход в ад, — ответил я и оглянулся на Мертона. — Вы знали?

Он испуганно потряс головой.

— Откуда? Я только знал от его матросов, что в рукописях он прочел, будто сюда высаживался легендарный Киддеронг, а с ним были два сундука, большой и маленький. А вернулся уже с пустыми руками.

— И без помощников, — пробормотал я.

Он посмотрел на меня в испуге.

— Верно! Вы тоже читали?

— В детстве, — ответил я. — Да и кто не читал?

Глаза его стали совсем круглыми, а я осторожно начал обходить это жуткое место, под ногами горячие камни, многие оплавлены, на других колючая искристая изморозь почему-то не тает.

Я пощупал, не доверяя глазам, в самом деле холодные, как льдины, иней настоящий…

Впереди в земле наметилась черная щель, можно протиснуться, я сказал с невольным отвращением:

— Господи, только не снова в пещеры…

Юрген обернулся, а глазах испуг.

— Что с вами, сэр Ричард?

Я сказал тоскливо:

— Да так… Терпеть не могу повторы, но что делать, если надежнее всего прятать ценности в пещерах. И как можно глыбже.

— Золотые слова, — сказал он настороженно.

— Да, — пробормотал я, — конечно, ага… Ладно, мы разве не человечество? А оно предпочитает проторенные дороги. Но все равно лезть туда очень уж не хочется… да еще эти выскакивающие из стен стрелы, болты, дротики, проваливающиеся плиты пола…

Юрген поежился, предположил:

— Тогда поищем здесь? Те древние искатели приключений тоже, может быть, не любили подземелья.

— Хорошо бы, — согласился я без особой надежды. — Обшарим пока поверху. Заглядывайте под все подозрительные камни.

— Они все подозрительные, — ответил издали Яков.

— И вообще здесь все, — сказал Мишель вздрагивающим голосом, — весьма, как говорит наш светлейший лорд.

С той стороны груды камней раздался дикий крик. Мы ринулись, грохоча по камням подкованными сапогами, увидели, как один из матросов погружается прямо в камень. На наших глазах опустился до пояса, в глазах панический ужас, изо рта уже не крики, а сиплый вой, окровавленными пальцами безуспешно старается ухватиться за гладкие оплавленные камни.

Я ухватился за руку, потащил на себя, но ощутил себя дураком из легенды, что пытался поднять всю землю. За другую руку ухватил Юрген, Яков и Мертон цапнули за шиворот. Я напрягся и вдруг ощутил, что в самом деле начинаем вытаскивать несчастного, хотя это и выглядит дико, и ощущение такое, что скорее всего вытащим только верхнюю половину…

Тело его выползало из гранитной глыбы, массивной и оплавленной жаром, как из вязкой глины, но на одежде не осталось ни малейшего следа, вообще такая же, в какой высадился на остров.

Его отволокли на пару шагов для надежности и оставили, а он торопливо сел, ощупал ноги, в глазах ужас и облегчение.

Я сказал строго:

— Смотри, не рехнись. Ничего особенного, простейшая ловушка.

— Ничего… особенного? — пролепетал он.

Юрген и остальные смотрели на меня в недоумении, я отмахнулся:

— Да ерунда все.

— Ваша светлость!

— Ты же цел? Пошли дальше.

Они разбрелись по острову, стараясь не приближаться к вишневым от постоянного жара развалинам, из которых с ревом бьет в небо огонь, сам остров невелик, весь из камней разных размеров, но первым наткнулся на оплавленную плиту я.

Сердце тревожно дернулось, а ладони сразу вспотели. Еще не веря в удачу, я осторожно ухватился за край плиты. Треснуло, спекшаяся кромка хрустнула и освободила камень. Сердце подпрыгнуло до самого горла и там остановилось.

В черной оплавленной яме виднеются окованные металлом крышки двух сундуков, большого и маленького, как и сказан Мертон. Земля их не просто засыпала, она спеклась, превратилась в базальтовую массу, древние пираты в самом деле спрятали свои сокровища надежно, голыми руками не достанешь…

— Все сюда! — крикнул я. — Юрген, как хорошо, что у тебя топор…

Они сбежались с таким проворством, как только не переломали ноги, Мертон вскрикнул восторженно-жалостно, что и понятно.

Юрген всмотрелся и с неохотой взялся за рукоять топора.

— Я за него десять серебряных монет отдал, — сказал он угрюмо. — Придется вам покупать мне новый…

— Два куплю, — пообещал я.

Он вздохнул и, повернув топор обухом, примерился и ударил в камень. Тот отозвался глухим звуком, как если бы в него стукнули детской колотушкой.