Шарф Айседоры - Мария Брикер

– А как же мой номер? Это вы за Копылову поручились?

– Слава богу – нет. Попросил одного старого приятеля из Вены. Кислер не знает, что номер для Копыловой зарезервирован с моей подачи.

– Так, может, ее конкуренты таким же образом поступили? Или просто предложили Кислеру такую сумму, от которой невозможно отказаться.

– Возможно, так и было, но в любом случае – будь осторожен и держись от Кислера подальше. Что касается Панкратова… Тут надо быть осторожным вдвойне. В его фотоаппарате я нашел снимки твоей рожи. Благо, снимал он с дальнего расстояния, лицо почти не разглядишь, но дело пахнет керосином. В свою очередь, я постараюсь Панкратова нейтрализовать, но и ты будь бдителен. Из номера старайся не выходить. Сегодня прокатишься на лыжах… Ты, кстати, о птичках, на лыжах кататься умеешь хоть немножко?

– Немножко умею.

– Все равно инструктора возьми, чтобы шею не сломать. В общем, сделай вид, что ты отдыхаешь, чтобы Панкратов это зафиксировал и отчет конкурентам отправил. Потом скажешься больным. В смысле, ты – больной. Нам, главное, до отъезда журналиста продержаться. Он улетает первого января. Понял?

– Понял, – буркнул Левон. – Отвязывайте быстрее, – поторопил Минасян. – Я вам не собака. Нет, так невозможно жить. Я всю ночь глаз не сомкнул! Не, так жить невозможно. Может, коврик мокрый лучше? – с надеждой спросил он. – Или вы просто запирайте меня на ключ.

– Просто на ключ эту дверь не запрешь, она изнутри автоматически открывается. В комнате жарко, коврик может высохнуть. Потерпишь, – огрызнулся Иван Аркадьевич и наконец-то отвязал Левона от кровати. Минасян метнулся сначала в туалет, потом к мини-бару. – Понял он, – ворчал Варламов. – Раньше надо было понимать. Я тебе для чего сигнализировал, что Панкратов – журналюга? Я тебе знак подал, чтобы ты меры безопасности принял. А ты подпустил Филю к себе на расстояние шага и принялся с ним кокетничать. Предупреждаю, если завалишь это дело, я тебя зарою в снег и оставлю здесь навсегда, как мамонта.

– А что я должен был делать? В морду ему дать? – Минасян открыл бутылку с минеральной водой и сделал два жадных глотка. Прошелся по номеру и уселся в гостиной в кресло.

– Импровизировать ты должен был! Отлучиться в дамскую комнату или просто погулять сходить. Тебе для чего дан мозг? Да, ты очень похож на Копылову, но полного сходства добиться не удалось. А все из-за чего? Ты забыл о мимике! Мы с тобой репетировали несколько дней. Все у тебя отлично получалось, что случилось?

– Из-за ваших биогелей у меня морда зудит, болит и чешется. А губы! Такое ощущение, что у меня теперь губы – как у Поля Робсона! – Левон подошел к зеркалу, посмотрел на себя и смачно плюнул в свое отражение. – Еще сиськи эти, блин, съезжают все время и из лифчика норовят выпрыгнуть. Бюстгальтер жмет. Дышать прямо не могу. Чешется все. Все тело! – Минасян демонстративно почесал ногу, потом грудь, потом плечо и руку. – А брови, между прочим, уже отрастают!

– Сиськи скотчем приклей, – посоветовал Варламов. – А брови придется подщипать, – успокоил Леву режиссер. Минасян состроил жуткую гримасу:

– Садисты, вот вы кто!

– Искупай вину свою, отрок! – сказал Варламов, осенил Левона крестным знаменьем и сочувственно вздохнул. Пожалуй, щипание бровок из всех процедур стало для Минасяна самым неприятным испытанием. Даже химическую завивку и уколы он пережил легче. Чтобы добиться сходства с тонким бровями Ксюши, пришлось мучить Левончика довольно долго, привязать к столу и залепить ему рот пластырем. Уж очень орал громко. – В общем, держись от Панкратова на расстоянии. И от моей спутницы тоже, Елена Петровна Зотова – следователь прокуратуры и ведет дело об убийстве Марины Гольц.

Минасян подавился водой, закашлялся и выпучил глаза.

– Зачем вы ее сюда привезли?! – заорал он.

– Тихо. Она спит в соседней комнате. Не твое дело, зачем. Считай, что это маленький креативчик в моем сценарии, для усиления интриги, – усмехнулся Варламов и направился к двери.

– А как вам такой креативчик? Вчера в номер мне прислали букет цветов, конфеты, бутылку шампанского и корзину с фруктами, – окликнул его Левон.

Иван Аркадьевич обернулся.

– Кто?

– Клаус Кислер ваш разлюбезный. Что делать? Кажется, он на меня запал.

– Наслаждайся его вниманием, солнышко. Клаус – очень щедрый поклонник, – гоготнул Иван Аркадьевич и вышел за дверь. Левон выругался по-армянски и улегся на кровать, скрепя зубами от злости.

* * *

Рассветало. Зотова завороженно смотрела в окно. Шел снег. Она даже представить себе не могла, какой необыкновенный вид открывался отсюда. Дух захватывало от созерцания горных, стремящихся в небо вершин, и склонов, покрытых пушистыми, утопающими в сугробах елями. Снега было так много, что казалось – лавинная защита не выдержит и деревушку навечно укроет белое тяжелое одеяло. Страха она не испытывала. Ощущения были довольно странные, она чувствовала себя вне реальности, книжной героиней и видела себя со стороны. В памяти всплывали эпизоды из прочитанных книг, кадры из фильмов. Сердце в груди танцевало тревожный и торжественный танец, словно должно было случиться что-то страшное и таинственное. Например, убийство.

В коридоре чуть слышно хлопнула дверь чужого номера – Зотова вздрогнула. Через минуту в замке повернулся ключ, и в номер на цыпочках зашел Варламов. Занятно! Что, интересно, милейший Иван Аркадьевич делал с утра пораньше в чужом номере? Что можно делать в чужом номере с утра? В голову приходила только одна и очень нехорошая мысль, но Елена Петровна постаралась ее отогнать. Как-то глупо – привезти ее на курорт, но шастать по другим бабам по ночам. Зачем куда-то идти, если под боком такое добро лежит, бери да пользуйся. Елена Петровна глубоко задумалась. А вдруг она не в его вкусе? Вдруг она как женщина ему не интересна? Да, он сделал ей предложение, ухаживал красиво, цветы дарил, но попыток покуситься на ее честь не предпринимал. Может, она ему интересна лишь как друг? Соратник по партии, нервно хихикнула Елена Петровна. Бывает же такое – женятся на одних, спят с другими. Но это получается какой-то беспредел! Она, конечно, не Царевна Лебедь, а просто обыкновенная женщина… в самом расцвете лет и сил, с роскошной грудью, прической и педикюром. Подобное безобразие она терпеть не будет ни за что! И вообще, сейчас она покажет ему кузькину мать и где раки зимуют. Рука уже потянулась к гантели, но в последний момент Елена Петровна решила с убийством повременить, забралась в кровать, надвинула по самый нос одеяло и притворилась спящей.

– Завтракать пора, радость моя, – склонился над ней Иван Аркадьевич и поцеловал в лоб. Елена Петровна открыла глаза, схватила режиссера за грудки и швырнула его на кровать.

* * *

В соседнем номере послышался какой-то грохот и стоны. Убивают, что ль, кого-то, равнодушно подумал Левон и перевернулся на другой бок. Господи, лучше бы он пошел в милицию. Ведь собирался! Галина Тиграновна его с толку сбила. Отговорила. Посоветовала обратиться к своему шефу. Зачем он ее послушал и сунулся к этому злыдню Шахову? Шахов еще ничего, он хотя бы ради бабы своей это делает, а Варламов? Варламов – настоящее чудовище. Удовольствие получает от манипулирования чужими жизнями. Гад поганый! Левон зажмурился. Если бы он знал, чем это все обернется, то лучше бы выкинулся из окна. Ходит в бабских шмотках – род свой позорит. Но разве он мог не послушать Галину? Она же как вторая мама ему, хотя старше Левона всего на тринадцать лет.