Тайный воин - Линн Флевеллинг

Но не золото заставило его сердце биться чаще, когда впереди, в пропитанном солью тумане, возникли мощные очертания крепости. Сирна являла собой его власть над королем.

Да, нелегко было настроить короля против Риуса. А вот породить в короле неприязнь к гнусному лорду Оруну — проще простого. Слишком многое говорило не в пользу этого низкого человека. Однако жизнь герцога Риуса была безупречной, а цепи, связывавшие компаньонов, слишком крепки. Может, Эриус и заставил Риуса жениться на своей единственной сестре, чтобы приблизить мощную крепость Сирны и Атийон к трону, но его привязанность к герцогу была совершенно искренней. И это представляло значительное препятствие для Нирина в те времена, когда он лишь начинал обретать влияние. Однако Риус наконец-то проявил неосторожность и открыто высказался против убийства женщин королевской крови, и тогда терпение короля лопнуло. Когда же Риуса убили в сражении, один только Нирин догадывался, что за внешним отчаянным горем короля скрывается облегчение.

Таким образом, одной помехой на пути Нирина стало меньше. А сегодня ему предстояло справиться с еще более серьезной угрозой.

Дорога, ведущая к перешейку, заставила Нирина и его всадников подняться на вершину восточного холма, и оттуда, сквозь завесу мелкого дождя, он увидел королевский флагман и всю эскадру — корабли стояли на якоре в маленькой бухте внизу.

Пересекать Внутреннее море столь ранней весной было весьма рискованно, и на судах отчетливо виднелись повреждения. На борту королевского корабля матросы проворно чинили паруса.

Направив коня к деревне, по извилистой дороге меж холмов, Нирин обнаружил, что на дощатом причале его ждут королевские гвардейцы. Они предложили ему сесть в лодку, а когда добрались до корабля, Нирина приветствовал генерал Рейнарис.

— Добро пожаловать на борт, лорд Нирин. Король ждет тебя внизу.

Шагая следом за Рейнарисом, Нирин оглядывался по сторонам. Стоявшие поодаль на палубе молодые вельможи смотрели на него с нескрываемым любопытством. Один из них даже сделал охраняющий знак пальцами, думая, что Нирин не видит.

— Скажи, лорд Рейнарис, кто тот молодой человек?

— С желтыми волосами? Это Невус, старший сын Солари. Один из новых конюших короля.

Нирин нахмурился; он ничего не знал об этом назначении. Лорд Солари был одним из вассалов герцога Риуса.

— Как король? — спросил Нирин, когда они отошли достаточно далеко от посторонних ушей.

— По-моему, радуется возвращению домой. — Рейнарис остановился, когда они подошли к королевской каюте. — Он стал более… переменчивым, с тех пор как мы покинули Мисену. Но ему всегда становится хуже, когда он покидает поля сражений.

Нирин кивнул, благодаря за предупреждение, и генерал осторожно постучал в дверь.

— Войдите, — донесся хриплый голос.

Эриус сидел на узкой корабельной койке, вытянув ноги вдоль нее, и что-то писал, положив на колени подставку для письма. Волшебник уважительно ждал, когда король обратит на него внимание, и прислушивался к шороху быстрого гусиного пера. В каюте было холодно, Нирин видел облачка своего дыхания, — но Эриус сидел в легком кителе, расстегнутом, как у простого солдата. Волосы и борода короля сильно поседели, заметил чародей, лицо казалось измученным.

Поставив наконец затейливый росчерк, Эриус отложил подставку в сторону и перебросил ноги через бортик койки.

— Приветствую тебя, Нирин. Ты не теряешь времени даром. Я не ожидал тебя раньше завтрашнего дня.

Волшебник поклонился.

— Добро пожаловать домой.

Эриус ногой подтолкнул к волшебнику табурет.

— Садись, рассказывай, что нового.

Нирин вкратце изложил основные новости, преуменьшив размеры новой волны чумы, прокатившейся по нескольким северным городам и унесшей каждую десятую жизнь.

— Верховный жрец храма Ахиса арестован за государственную измену, — продолжил он, переходя к более важным вопросам. — По меньшей мере трижды слышали, как он говорил о той мифической королеве, которую они продолжают видеть в своих бредовых снах.

Эриус нахмурился.

— Ты мне говорил, что с этим покончено.

— Это всего лишь сны, мой король, видения от страха и мечтаний. Но, как тебе хорошо известно, мой господин, мечта может стать опасной, если позволить ей пустить корни в невежественные умы.

— Вот почему ты мне и нужен, не так ли? — Эриус взял со стола лист пергамента. — Канцлер Хилус докладывает, что чума унесла слишком много народу, а озимые погибли во многих землях, вплоть до Элио и Кормада. И нечего удивляться тому, что люди верят в проклятие и мечтают о королевах. Я уже начинаю задумываться, какая часть королевства останется у меня, чтобы передать ее наследнику. — Уголок его левого глаза заметно дернулся. — Я уничтожил доску с предсказанием, разбил все стелы, но слова оракула не забылись.

Пальцы Нирина едва заметно шевельнулись — он навел на короля успокаивающие чары.

— Сейчас все гадают, надолго ли затянется перемирие. А как думаешь ты?

Эриус вздохнул и запустил пальцы в бороду.

— Крестьянское перемирие. Как только пленимарцы уберут урожай и снова наполнят закрома, мы сразу очутимся на марше через Мисену. А пока нам лучше заняться тем же самым. Эти проклятые засухи — такие же наши враги, как армия Верховного Владыки. И все равно я ничуть не против небольшой передышки. Я был бы рад послушать музыку и съесть что-нибудь приличное, поспать хоть пару ночей, не ожидая каждую секунду услышать ситная тревоги. — Он криво улыбнулся волшебнику. — Вот ведь никогда прежде не думал, что могу устать от войны, но, если честно, друг мой, — я действительно радуюсь перемирию. Правда, мой сын вряд ли доволен. Как там Корин?

— Неплохо, твое величество, весьма неплохо. Но, как ты и сказал, неспокоен.

Эриус мрачно усмехнулся.

— Неспокоен, говоришь? В докладах Пориона я прочел не столь изящное определение. Пьянство, гулянки, шлюхи… Конечно, в его возрасте и я был ничуть не лучше. Да и кто стал бы его винить за то, что он рвется в бой? Тебе бы прочесть его письма ко мне, он постоянно умоляет позволить ему присоединиться ко мне в Мисене. Он ведь не знает, что мне и самому тошно так долго держать его в шелковой коробке.

— Но что тебе остается, твое величество, если нет других наследников, кроме хилого племянника? — Это была старая игра между ними.

— Ах да, Тобин. Но он оказался не таким уж хилым. О жалобах Оруна можно просто забыть, безусловно, а вот Корин и Порион в голос хвалят его. А ты что скажешь о мальчике? Ты ведь теперь и сам с ним знаком.

— Он довольно странный парнишка, во всех отношениях странный. Излишне замкнутый, насколько я мог заметить, но одаренный художник, говорят. Он уже прославился при дворе своими драгоценными безделушками и резными фигурками.