Рожденные в раю - Ник Саган
Шрифт:
Интервал:
Наклон головы и изгиб губ показывают ее убежденность в собственной правоте и его заблуждении, она будто говорит вам, что лишь глупец может с ней не согласиться.
– Просто он верит в Бога, – говорю я, и этого достаточно, чтобы она рассердилась.
– Религия наносит непоправимый ущерб мышлению! Она не поддается рассудку. Мы вовсе не падшие ангелы. Мы не отрезаны от нашего возвышенного «я». Все это дерьмо, полное дерьмо, Пандора. «Бог» и «природа» – глупые слова, их говорят только глупые люди, чтобы объяснить то, что они не в состоянии понять. Ты хочешь слов? Попробуй «эволюцию». «Ускорение». «Экстрофию». «Бессмертие». Зачем молиться Богу, если мы сами можем стать богами? И какого черта останавливаться на этом. Мы можем стать самой природой.
– Тебе не кажется, что говорить это чересчур самонадеянно?
– Это не самонадеянность, это оптимизм! – смеется она. – Самонадеянно было бы признать, что мы этого не можем!
Исаак принял мои доводы не так грубо, но без большого энтузиазма.
– Она считает, что у нее есть ответы на все вопросы, – вздыхает он, – она пойдет на все, чтобы доказать свою правоту. Она никогда не задумываетсянад последствиями. Понадобились миллионы лет, чтобы на земле появился человек – и вся заслуга в том принадлежит природе, времени и Богу, и никакого участия с нашей стороны. Как можно думать, что мы можем без труда проделать то, что не хотят делать эти трое? Опасно.
И тут я вспомнила кое-что, вспомнила слова, которые когда-то сказал мне Хэл.
– При ее любви к матриархату Вашти должна наслаждаться надругательством над матушкой природой.
– Возможно, лучший путь – это путь самоусовершенствования, – дипломатично уклоняется от комментария Исаак, – но нас осталось слишком мало на этой планете. Наверное, будет лучше, если мы попробуем восстановить все как было и не станем пытаться сотворить мир по своим представлениям.
Я понятия не имею, кто здесь прав: Исаак, Вашти, они оба или никто из них. По этой причине я и занимаюсь поддержанием систем и ремонтом. И у меня меньше головной боли, пока я держу нейтралитет.
– Просто смешно, ты никогда не придерживалась нейтралитета, Панди.
– Во всяком случае, всегда пыталась.
– В течение многих лет ты держишься лагеря Исаака, разве не так? С того дня, как Шампань присоединилась к Вашти, ты стала все больше сочувствовать точке зрения Исаака.
– Ну и что, это и есть нейтралитет – двое против двоих, я поддерживаю равновесие.
– Ты считаешь, что это и есть нейтралитет?
И вот я в Перу, размышляю о том, как мы до этого дошли. В наш первый год свободы Хэллоуин сказал мне однажды:
– Из хороших людей осталась только ты, но ты проводишь с ними столько времени, что я уверен, на тебе это отразится. С годами ты будешь все больше и больше походить на них. Честно говоря, я совсем не хочу это видеть.
Наверное, я сама постаралась забыть эти слова. Не помню, что я сказала в ответ. Наверное, что-нибудь вроде: «Мне кажется, ты судишь их слишком строго». Я и сейчас считаю, что у Хэла отвратительный характер. Но, может быть, он не отвечает на мои вызовы именно поэтому. Изменилась ли я за эти годы? Перестала ли я быть тем же человеком, что и раньше?
– Обезьяна! – вопит Иззи. Я кричу ей в ответ:
– И в первый раз было не смешно!
Но теперь и Лулу вторит ей.
Действительно, крошечное желто-коричневое существо спустилось с дерева и попалось в ловушку, не в голографическую, а в кокос Мутазза. Я даже не успеваю рассмотреть ее – некогда. Я вскидываю ружье с транквилизатором, мартышка пускается наутек, освободив лапу. Я старательно прицеливаюсь: что бы это ни было, я не хочу причинить ему боль, оно размером не больше домашней кошки. Можно стрелять либо в загривок, либо в крестец, хотя, скорее всего, я промахнусь.
Нет, не промахнулась. Это самый удачный выстрел в моей жизни, я сумела поймать крошку так точно, словно это слон.
Обезьянка визжит – крик испуганной рассерженной птицы, – бежит еще несколько шажков, подпрыгивая как белка, но начинается действие лекарства, она спотыкается и валится замертво, как и следовало ожидать. Она падает на бок так неуклюже, что я с испугом думаю, не убила ли я ее. Но нет, она дышит. Крошечный, розовый язычок вывалился наружу. Бедняга. Это обезьяна на все сто процентов, без всякого сомнения. Не хватает только шляпы, жилетки и тарелок. Девочки просто визжат от восторга, Исаак хвалит меня за удачный выстрел, а я тупо повторяю одно и то же: «С ней все в порядке?» Все уверяют меня, что все хорошо.
Все, кроме старшего сына Исаака. Пока Исаак и Зоя забирают карликовую обезьянку, Иззи, Лулу и я возвращаемся назад и обнаруживаем, что Мутазз лежит на одеяле, корчится от боли и держится при этом за живот.
Файл 310: Принцесса и страдание – открыть.
Мне еще не приходилось записывать такие дурные новости. У меня такое ощущение, словно тысяча кирпичей свалилась мне на голову.
Меня позвала Вашти, и я отправилась в ее кабинет. Сначала она поговорила со мной об учебе, о том, как хорошо у меня получается. Она прибавила мне пособие.
Новой помощницей Пандоры буду не я, а Оливия.
Как только я это услышала, вся похолодела. Оливия? Действительно Оливия?
– Но ведь это нечестно! – возмущаюсь я. – Я же лучше разбираюсь в технике!
Однако для них это не имеет значения.
Все дело в поездах. Идиотские поезда отняли у меня шанс. Пандора «высоко ценит» все, что я делаю во Внутреннем мире, но «Скарлет Пимпернель» создан «только для личного удовольствия Пенни», а вот транспортной системой Оливии «может пользоваться каждый, а в этой работе выше всего ценится то, что человек может сделать для других».
Значит, я ничего не делаю для других? Интересно, кому это я раздала свои деньги, дикобразам? Теперь я полностью разорена. Я отдала все другим людям, тем, кто должен был замолвить за меня словечко. Какая жестокая шутка.
Вашти говорит, что есть много других профессий, из которых я могла бы выбирать, но мне они не подходят. Мне нужна такая, где люди, меня ненавидящие, не могли бы меня отталкивать каждый день, каждый месяц, каждый год, не могли бы топтать меня ногами, пытаясь уничтожить те мои качества, что делают меня особенной. То была работа как раз по мне. Я именно этого хотела. И я отказываюсь сдаваться. Когда я говорю Вашти, что Пандора совершает ошибку, она дает мне таблетки, сказав, что я выгляжу неважно, что лекарство поможет мне успокоиться. Но разве сейчас подходящее время для покоя?
– Ты меня не понимаешь, – бросаю я ей, уходя, – и никогда не понимала.
Я отыскиваю Шампань в ботаническом саду, я передаю ей то, что узнала от Вашти. Шампань обнимает меня и гладит по волосам, как бывало в детстве.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!