Претендент - Ирма Грушевицкая

— Мама говорит, что я намного её умнее.

— Моя мне тоже так в детстве говорила. А потом перестала.

— Почему?

— Потому что я не захотел дальше учиться и не стал профессором, как она.

— У тебя мама профессор? Как профессор Коннели?

— Моя мама и есть профессор Коннели.

Пауза длиной в два квартала с то и дело возникающим за спиной шушуканьем.

— Мама говорит, что такого не может быть, потому что у тебя другая фамилия.

— Вообще-то, обычная практика. Моя мама получила первую научную степень до того, как вышла замуж за моего отца. Потому осталась Коннели. Но вне учебных стен она — миссис Холланд.

Снова шушуканье, а затем тишина. Один квартал. Два. Три.

Ник поправил зеркало дальнего вида, направляя его на Элис. А она как будто бы этого и ждала, сразу же ловя его взгляд и меча в ответ карие молнии.

— Дорогой, достань из рюкзака влажные салфетки и вытри хорошо ручки. На них осталась краска.

Её голос, обращённый к сыну, был неожиданно мягок. Совсем не похож на то шипение, которое досталось Нику, пока их сын ковырялся в своём рюкзаке.

— Она знает?

— Да.

— А ты не думал, что меня надо бы предупредить?

— Вот. Предупреждаю.

— Ник!

— Элли, не дёргайся. Всё в порядке. В углу я уже постоял.

— Детей нельзя наказывать!

— Вот ещё пятнышко, малыш. Будь внимателен.

И снова ласковый голос, но полный возмущения взгляд в зеркале. Ник понимал, что поговорить до приезда к родителям им не удастся, и уже пожалел, что решил таким образом устроить Элис сюрприз.

Она определённо оказалась к нему не готова, даже отбросила предложенную руку, пока они шли от машины к дому.

Всю неловкость первых минут вытащил на себе Лукас.

— Профессор Коннели, смотрите какие я вам сделал бусы! Это подарок. У мамы тоже такие.

— Оу, какая красота! Это что, макароны? — Мама немедленно включилась в игру. — Ты сам их раскрасил?

Знакомое, но почти забытое чувство — уютная суета двух женщин над ребёнком. Ник вспомнил, как сам любил ходить в гости, и почти всегда первое внимание доставалось ему и брату. То, что Лукас не тушуется в присутствии его матери, очень ему понравилось. Дело за отцом, который неловко топтался рядом и во все глаза изучал мальчика.

— Элис, с моей матерью ты уже знакома…

— Да. Здравствуйте, проф…эмм… миссис Холланд.

— Здравствуйте, мисс Манфреди.

— Можно просто Элис.

— Можно просто Дейдра.

— … а это мой отец, доктор Берт Холланд.

— Только, пожалуйста, не зовите меня доктором, дорогая. Дома мы обходимся без регалий.

— А это наш Лукас, отец.

— Вижу. Здравствуй, Лукас. — Выйдя, наконец, вперёд, отец протянул руку его сыну. — Приятно с тобой познакомиться.

Малыш как-то весь сжался, и сделал маленький шажок в сторону матери.

От Элис это не ускользнуло.

— Что ты, милый? Поздоровайся с мистером Бертом.

— Ник сказал, что вы поставили его в угол!

Только многолетняя практика преподавания помогла отцу не потерять лицо, хотя для Ника его растерянность оказалась более чем очевидной. Он даже пожалел старика.

— Возможно, что и ставил. Если было за что, конечно.

— Детей наказывать нельзя! — Его мальчик смело вздёрнул вверх подбородок, почти так же, как делала Элис, когда с выражением возмущения на лице противостояла Нику в самом начале их повторного знакомства.

— А если ты сейчас начнёшь пинаться?

— Не начну.

— А если начнёшь?

— Не начну!

— Ну, хорошо. Давай представим, что я начну. Что ж, вы меня за это по головке погладите?

Личико Лукаса на предположение отца так забавно вытянулось, что Ник не удержался от смеха. Мать и Элис тоже. Лишь двое — его отец и его сын, одинаково буравящие друг друга взглядом, оставались серьёзными.

— Достойные противники, ничего не скажешь, — сказала мать. — Может, продолжите спор в гостиной?

Отец снова протянул руку, и на этот раз Лукас за неё схватился, предварительно получив одобрительный кивок от своей мамы.

Ник, спешащий за ними, замешкался всего на мгновение. Его оказалось достаточно, чтобы заметить, как порывисто его мать обняла его девушку.

— Добро пожаловать в семью, дорогая.

— Спасибо, Дейдра. Понимаю, что вы должны чувствовать…

— Я чувствую, что моему сыну грозит провести в углу всю оставшуюся жизнь.

Их первое официальное свидание состоялось в следующий вторник. Ник пригласил её в ресторан и сразу предложил, чтобы за Лукасом присмотрели его родители.

Элис отказалась. Не от свидания, конечно, а от предложенной помощи. Лукас отправился к Нино и Стефани, а она — в салон красоты, где впервые за несколько месяцев сделала педикюр и эпиляцию. Не то чтобы Элис рассчитывала в этот вечер ими блеснуть, но уверенности в себе эти процедуры девушке значительно прибавили.

Изысканная атмосфера, лёгкое вино, блюда, тающие во рту, услужливые официанты — красиво, дорого, необычно. Услышав, как Ник делает заказ на беглом французском, Элис занервничала. Старые страхи вернулись, неуверенность тоже. Силу педикюра она явно преувеличила, поймав себя на том, что вытирает вспотевшие ладошки о бёдра, обтянутые простым чёрным платьем-чехлом, купленным на прошлогодней распродаже

— Ты часто здесь бываешь? — спросила она у Ника, после того как официант принял заказ.

— Раз год стабильно. На день рождение матери. Это её любимый ресторан.

Лучшие слова для того, чтобы её успокоить, вряд ли бы нашлись.

В родителей Ника Элис влюбилась с первого взгляда, хотя, в случае с его матерью это был раз пятый, не меньше.

Элис присутствовала на всех школьных собраниях, так что с Дейдрой они встречались и до этого. Личной беседы с профессором Коннели у неё не было, и тот звонок о приезде Николаса стал их первой частной беседой. К слову, из профессора математики получился бы неплохой игрок в покер: миссис Коннели ни словом не обмолвилась, что знает того, кто приедет за Лукасом Манфреди.

Семейная атмосфера дома Холландов заставила Элис отказаться первоначального плана устроить Нику головомойку за утаивание информации о матери. Дёргаться и правда не стоило: чувство близости, эмоционального родства к концу вечера переросло в почти что дежавю. Элис будто всю жизнь знала этих людей и росла вместе с двумя мальчишками, о которых любовно рассказывали Дейдра и Берт Коннели. Проказы, забавы, смешные случаи, а ещё уютна гостиная, вкуснейшая курица и тыквенный пирог — пообещать, что вскорости они снова приедут в гости, казалось само собой разумеющимся.