Йестердэй - Василий Сретенский

Свидетельство Еноха подкрепляется авторитетом «Книги юбилеев»:

...

«И случилось, когда сыны детей человеческих начали умножаться на поверхности всей земли и у них родились дочери, Ангелы Господни увидели в один год этого юбилея, что они были прекрасны на вид. И они взяли их себе в жены, выбрав их из всех; и они родили им сыновей, которые сделались исполинами. И неправда усилилась на земле, и всякая плоть извратила свой путь, от людей до скота, и до зверей, и до птиц, и до всего, что ходит по земле». (Гл. 5).

Итак, Енох и «Книга юбилеев» утверждают, что идолопоклонство (то есть многобожие) произошло вследствие того, что некоторые ангелы стали жить с людьми и учить их, как полезным ремеслам, так и магии. (О них вспоминал и апостол Иуда в своем Послании: «И ангелов, не сохранивших своего достоинства, но оставивших свое жилище, соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня».) Именно эти неправильные ангелы и есть ложные боги идолопоклонников.

Этот тезис стал главным в построениях одного из ранних христианских апологетов – Иустина мученика. Иустин жил в середине второго века по рождестве христовом, умер мученической, понятно, смертью около 167 года. Вот что он пишет в Апологии Первой, адресованной императору Титу Элию Адриану Антонину Благочестивому:

...

«Еще в древности злые демоны, открыто являясь, оскверняли женщин и отроков и выводили людям поразительные ужасы, так что те, которые не рассуждали разумом об их действиях, будучи объяты страхом, и не зная, что это были злые демоны, называли их богами и давали им такое имя, какое кто из демонов сам себе избрал»

(Ап. I; 5).

Более того, по Иустину, козни демонов привели к тому, что Иисуса не узнали, поскольку его первое пришествие в мир затерялось среди мифологических «сынов божьих»:

...

«Те, которые преподают баснословные сказания поэтов, не представляют учащимся юношам никакого доказательства; и я сказываю, что все то было говорено для обмана и развращения рода человеческого, по действию злых демонов. Они, услышавши предсказания пророков о том, что придет Христос, и люди нечестивые наказаны будут огнем, сделали то, что многие назывались сынами, происшедшими от Зевеса, думая тем произвести такое действие, чтобы люди сказания о Христе почитали за чудесные сказки, подобные тем, которые были рассказаны поэтами».

(Ап. I; 54).

Среди этих ложных сынов бога Иустин называет Диониса, Геракла, Беллерофонта, Персея, Эскулапа. Мифологическое их происхождения для Иустина очевидно. А нужны эти мифы были для того, чтобы люди «поработившись страстями и прихотями», приносили демонам как можно больше «жертвоприношений, курений и возлияний» (Ап. II; 5).

Иустину вторит апологет Марк Минуций Феликс, в своем трактате «Октавий»:

...

«Есть лживые нечистые духи, ниспадшие с небесной чистоты в тину земных страстей. Эти духи лишились чистоты своей природы, осквернив себя пороками, и для утешения себя в несчастии – сами уже погибшие не перестают губить других, сами поврежденные стараются распространить гибельное заблуждение, и отчужденные от Бога усиливаются всех удалить от Бога, вводя между людьми ложные религии. Что эти духи суть демоны, это знают поэты, это говорят философы, это признавал и Сократ, который принимался за дела или откладывал их по внушению присутствовавшего при нем демона».

(XXVI)

Еще один из ранних апологетов христианства – Аристид – разделил всех людей, по их вере, на три группы. Большинство верят в «аллегории и мифы» почитая литературные образы богами. Это первая группа. Вторая группа – иудеи. Зная истинного Бога, они совершили страшную ошибку – «хотя в мыслях своих думали, что служат Богу, по делам оказывалось, что служение их относится к ангелам, а не к Богу». И только христиане – третья группа – верят так как следует, «ибо они познали Бога Творца и устроителя всяческих и кроме Его не почитают никакого иного Бога».

Вот, собственно и все: переворот завершен, жертвоприношения отменены. Все чувства людей обращены к единому Богу. Остальные боги отменены. Их ведь и не было никогда, правда? А те, кто был и есть – то отступники, падшие ангелы, демоны, недостойные никаких чувств, кроме отвращения и презрения. Теперь можно и отдохнуть. Почти как в день седьмой.

«Гуж – петля, веночек, кольцо, калачик, мочка, глухая перевязь». Во как. Это почему же я с Маратом гужеваться собрался? Дальше смотрим: «В упряжи, кожаная глухая петля, укрепляемая в хомутных клешнях». Ну, вот. Уже яснее. Знать бы только что такое хомутные клешни. «Гуж обносится по верх оглобли, и в него вставляется нагнетом конец дуги». А вот это очень похоже на то состояние, в которое я пришел, выходя из дома Марата, Ей-богу, что-то во мне стояло нагнетом.

[пауза]

«Хорошо когда хорошо, – любил повторять Федор Поликарпыч Мендякин, пребывая в по утрам в хрупкой стеклянной задумчивости. – Но так плохо, когда плохо». Только сейчас я начинаю проникать в некоторые пласты его прозрачной души. Мудрый был человек.

[пауза]

Плохо было мне. Так плохо, что совсем плохо. До сих пор отойти не могу. Как и что со мной случилось, я и сейчас понимаю не до конца, а Арина до объяснений не снисходит.

Вот что помню. Во время нашего с Маратом разговора, стало мне как-то не по себе. Тяжело. Так, что еле-еле язык во рту ворочался. Потом стали тяжелыми руки. Ноги тоже, но это уже когда на улицу вышел. Там меня Арина от стены дома отлепила, сложила пополам и запихнула на сиденье своей машинки. Что она мне говорила, не осталось в памяти, как и сама дорога, только привезла она меня в Ямки очень быстро. И все в зеркальце смотрелась. Я и не знал, что у нее в пудренице зеркальце есть. Никогда раньше не видел.

Дома она меня сначала в коридоре положила. Отдышалась. Пустила воду в ванну, спасибо теплую. Перевалила меня туда, прямо в одежде, только кроссовки сняла.

Вот вспомнил, пока вода наливалась, он мне все в нос кроссовку тыкала, хотела узнать, почему в ней стельки нет. А я знаю? Когда уходил из дома, стелька была. Кажется.

А потом процедуры начались. Вода еще не до конца набралась, а Арина посмотрела в зеркальце, потом на ноготь большого пальца, да как мокнет меня с головой. И еще держала секунд несколько. Ну, хоть бы предупредила сначала. Или в следующий раз. Или в следующий. Я бы воздуха успел набрать. А в перерывах между моканиями, она успела мою вторую стельку на кухне сжечь.

Вот так. Был заяц сухой с одной стелькой кроссовках, а стал мокрый и без стелек. Но зато живой.

[пауза]

Олл май бест мемориез

Кам бэк клиэрли ту ми

Сам кэн ивен мэйк ми край

Джаст лайк бефорррр

Итс йестердей анс моррррр

Припев:

Эври ша-ла-ла-ла