Операция "Аврора" - Дмитрий Федотов

Давыдов залился краской, дернул себя за чуб.

— Действительно, мозги куда-то расплылись… Ясно же, как божий день. Через границу идет курьер — назовем его так — и несет пакет документов, якобы имеющих целью посеять сомнения с нашей стороны относительно порядочности австрийского правительства. У курьера легенда: коммивояжер, проездом в Петербурге. Кому-то в столице он должен компромат передать, допустим, уцелевшему агенту из секретной разведывательной службы Великобритании, или нашим отечественным либералам, а те опубликуют выдержки из того же письма эрцгерцога и немедленно поднимут знакомый вой о предательстве власти и никчемности царствующей династии. Россия и Австрия вздрогнут, встряхнутся, кинутся искать виноватых и коситься друг на дружку, подозревая в двурушничестве.

Денис перевел дух, а Тучков молча показал ему большой палец.

— На самом же деле картина следующая, — уже с заметной иронией в голосе продолжил Давыдов. — Курьеру никуда ехать было не надо, максимум до Холма, и попасться там патрулю, если не прихватят на границе. При обыске у него находят компромат, естественно, сообщают по инстанции, и далее эта деза путешествует за казенный счет и выполняет свое предназначение гораздо эффективнее, поскольку ею будут заниматься не горлопаны из оппозиции, а профессиональные контрразведчики. А уж эти-то не упустят ни одной детали и будут тыщу раз все проверять и перепроверять, и устраивать допросы, слежку, может быть, кого-то арестуют — в общем, будут заняты по горло. И конечно, ослабят внимание на других направлениях. Например, контроль за действиями Бьюкенена, особенно за его контактами с оппозицией и масонами.

Денис посмотрел на Тучкова, и тот снова показал ему большой палец, потом добавил:

— Браво, капитан! Великолепная аналитическая записка! Так и напиши. А в чем смысл нападения на заставу?

— Думаю, чтобы подкрепить значимость дезы, — уже совсем уверенно заявил Давыдов. — Ценный агент вез ценные документы. Документы вернуть не успели, а вот агента своего вызволили из застенков контрразведки, даже ценой жизни двух бойцов!

— Ага. Толково!.. Ну а момент своего отсутствия на заставе все-таки обоснуй, как я тебе предложил. Это хоть и малая ложь, но во спасение. Хотя можешь и правду написать — вдруг да не станет тебя Максимов… в угол ставить?

— Максимов станет. Он же — службист до мозга костей. Болен справедливостью. Раз нарушил, получай по заслугам.

— Тогда соври.

— Не люблю я это дело, Паша… Но, видать, придется на сей раз.

Воспрянувший духом Давыдов отправился к себе и сочинил — таки заковыристую бумагу для начальства. Подполковник Максимов ее внимательно изучил, похмыкал, покрутил ус и сказал своим обычным официальным голосом:

— Благодарю за службу, капитан. Пока свободны.

Денис вышел от начальства весь взмокший и тут же отправился на этаж к аналитикам. Не терпелось узнать, насколько он оказался прав в своих умственных упражнениях насчет истинной цели инцидента.

В отделе он застал только одного сотрудника — старшего аналитика капитана Хренова. Несмотря на скромное звание, лет капитану было уже преизрядно, поэтому остальные сотрудники обращались к нему почти исключительно по имени-отчеству — Иван Васильевич. Помимо аналитического таланта, если не сказать — чутья, у Хренова была одна маленькая страстишка, которой он отдавался каждую свободную минуту. Иван Васильевич очень любил разводить комнатные растения. И, видимо, растения чувствовали его привязанность, потому что росли, что называется, как на дрожжах. Капитану удавалось выхаживать совершенно безнадежные с точки зрения садоводов экземпляры. Он, например, мог спокойно подобрать на заднем дворе выброшенный кем-то кактус или фикус, уже засохшие, принести на службу (не домой!), и глядь, спустя пару недель найденыш зеленеет вовсю на подоконнике или шкафу.

Сегодня Денис застал Хренова, опрыскивающим нового пациента — молоденькое кофейное дерево.

— Добрый день, Иван Васильевич, — Давыдов остановился в двух шагах, чтобы, не дай бог, не помешать священнодействию, — зашел узнать, не разобрались еще с моим «гостинцем»?

— Здравствуй, Денис, — откликнулся Хренов своим неподражаемым, мягким голосом, не прерывая занятия. — Видал, ожила моя Coffea caniphora![21]Через годик-полтора, с Божьей помощью, свой кофе в отделе пить начнем!.. А «гостинец» твой — действительно подарочек. В смысле, загадка на загадке.

— И в чем же закавыка?

— В том, что текст письма, вероятнее всего, написан самим крон-принцем.

— То есть письмо подлинное?!

— Нет. Я сказал, что текст написан рукой эрцгерцога, а само письмо — очень качественная контактная светокопия. — Хренов наконец закончил процедуры с кофейным деревцем, убрал пульверизатор в тумбочку и повернулся к Давыдову. — Есть такой, достаточно сложный, метод копирования текста и чернильных рисунков с помощью бромида серебра.

— Погодите, Иван Васильевич. Получается, что у кронпринца скопировали из личной переписки текст некоего письма и выдали за другое? То есть за письмо, адресованное другому человеку?

Хренов глянул на недоуменное лицо Давыдова с явной хитринкой в глазах, улыбнулся одними уголками губ и как ни в чем не бывало принялся разжигать примус. Денис терпеливо ждал, по опыту зная, что капитана лучше не торопить, тогда он расскажет все, что сочтет нужным, и даже больше. Иван Васильевич закончил возиться с примусом, поставил на него чайник и повернулся к изнывающему Давыдову.

— Загадка в том, уважаемый Денис Николаевич, что семантический анализ текста прямо указал на адресата.

— И кто же он? — спросил Давыдов внезапно севшим голосом.

— Военный министр Сухомлинов!

— Быть того не может!..

— И я так думаю. — Хренов успокаивающе похлопал Дениса по плечу. — Иначе напрашивается вывод, что Владимир Александрович — предатель, в то время как на самом деле наш военный министр убежденный противник австро-венгерской монархии.

— Кстати, это ли не повод его скомпрометировать? — осенило Давыдова.

— Очень похоже. Что ж, тогда мы имеем дело с тщательно спланированной кампанией по дезинформации. И с далеко идущими последствиями!

— Я пришел к такому же выводу, — невесело усмехнулся Давыдов. — Спасибо, что поддержали меня, Иван Васильевич.

— Я давно за вами наблюдаю, Денис Николаевич, — Хренов крепко сжал его руку в своей, — и точно знаю, что вы — один из самых одаренных контрразведчиков нашего агентства.

* * *

К удивлению Давыдова, реакция на его опус последовала незамедлительно, то есть буквально на следующий день к обеду. Денис рассказывал Тучкову историю с пьяным телеграфистом на вокзале Брест-Литовска, но тут распахнулась дверь, и на пороге кабинета возник подполковник Максимов. Он подозрительно оглядел подчиненных, замерших по стойке «смирно», кашлянул в кулак и махнул Давыдову рукой: