Морозный ветер атаки - Александр Тамоников

На Москву, словно дальние бомбардировщики, плыли чёрные тучи. Сыпал снег, ухудшая и без того отвратительную видимость. Справа, сквозь ночную хмарь, поблёскивала Зарница. Километрах в двадцати от сюда шёл бой. То ли немцы предпринимали новые попытки сдвинуть с места советские части, то ли наоборот. В местности, окружающий монастырь, не было ничего тревожного.

- Почти идиллия, товарищ лейтенант, - осторожно заметил Карабаш.

И Шубин вздрогнул. Этот парень вездесущ, как сам Господь Бог, которого, согласно исследованиям марксистских учёных, в природе не существует.

- Утром будет идиллия, - проворчал Глеб. - П что тут сейчас, даже с бутылкой не разобраться.

Когда они спустились в холл там кипела бесполезная работа. Асташкин и Левашов пытались растопить камин. Штука была мощная и, видимо, отапливала по трубам не только холл. Бойцы наломали мебели, уложили горку дров в камине. Труба была забита, дым не пропускала и он расползался по залу, от чего люди кашляли и ругались. Гулыгин пробовал кочергой пробить дымоход, но тщетно.

- Ума не приложу, чем он мог забиться.

- А тебе не всё равно, - хмыкнул Гончар. – Сажей, кирпичами, дохлыми галками. Бесполезно, только дымом отправимся, а согреться не сможем.

- А я уже согрелся, - усмехался Гулыгин. – Слушайте, в этой обители не может быть только одна печка. Невозможно отопить всю эту громаду одним камином.

- Я нашла! - высунулась с лестницы Настя. - Прошу следовать за мной, товарищи.

Ещё один камин красовался на втором этаже, за монашескими кельями. Помещение было просторнее этих клеток. В нём сохранились письменный стол и колченогий шкаф. Возможно в годы религиозного мракобесия здесь проживало лицо относящееся к руководству заведения. Тяга работала, дым от сгоревшего стула благополучно ушёл в атмосферу.

Народ оживился, стал церемонно выражать признательность девушки, сделавшей такое важное дело. Бойцы таскали мебель, ломали её руками, прикладами, бросали в камин. Левашов притащил ворох халатов и фуфаек, разбросал их по полу. Пламя трещало, пожирая растопку. Люди застонали от блаженства, потянулись к огню. Приятная истома поползла по телу. Помещение нагрелось за считанные минуты, даже стало жарко.

- По меньше дров бросайте, мужики, - смеялся Левашов. - Мы же не в парной, право слово…

Выходить из помещения было смерти подобно. Уже в коридоре, за закрытой дверью, царил холод. Снова стаскивали валенки, отогревали замёрзшие пальцы.

- Никуда отсюда не уйдём, - бурчал поднос раскрасневшийся Карабаш. – Запрёмся, раскочегарим все печки и будем держать оборону.

Пришлось напомнить:

- Мы вообще-то на войне, товарищи разведчики. Дежурить по часу. Так и быть, наружу можно не выходить. Курсировать по внешней галерее второго этажа и зорко обозревать окрестности. Держать в поле зрения крыльцо и калитку. Асташкин первый.

Это был удар ниже пояса. Горестно вздыхая разведчик удалился нести службу. Остальные облегчённо выдохнули. Левашов украдкой перекрестился, видимо, обстановка действовала. Остатки еды уничтожили мгновенно, выделив часть припасов Асташкину.

- Ничего, пока хватит, - кряхтел Гончар, выскребая консервную банку алюминиевой ложкой. - Завтра в полк придём, до отвала наедимся, - он сыто срыгнул. - А что тут было, не знаете? Ну, пока фабрику не открыли. Мы люди современные, по всяким монастырям не очень. Церковь или что?

- И церковь тоже, - кивнул Глеб. - А также общежитие, где проживают монахи и послушники. Ну это те, которые только готовятся посвятить себя монашеству. Огородик должен быть на заднем дворе, может что-то ещё. Я, знаешь ли, тоже не силён в религиозных обычаях. Но жили они затворниками, в свет не выходили.

- А чего они тут делали? - настаивал Гончар. - Эти ваши монахи и послушники, главные попы.

- Да вроде ничего не делали, - пожал плечами Глеб. - Прятались от мира и общались с Богом. Называли себя праведниками. Молились и плакали за всех людей.

- За всех? - уточнил Гулыгин. - И за Гитлера?

- Тёмный ты, Гулыгин, - засмеялся Карабаш. - Не знаешь, что фашисты и их пособники тоже люди, только глубоко несчастные. Их души также нуждаются в спасении, разумеется после покаяния. Они ведь такими не родились. Шучу, а то подумаешь не весь что.

- Подождите, мужики, - упорствовал Гончар. - То есть в то время, когда вся страна боролась с буржуями, строила социализм, поднимала промышленность, сеяла поля, уничтожала врагов народа, эти бездельники тут сидели? Ничего не делали, только молились за всех нас и общались с Богом?

- По большому счёту так, - согласился Шубин.

- Правильно мы сделали, что попов свергли, - проворчала Настя. - Нет ничего вреднее религии. От неё все беды. Сколько воин вели во имя Бога и от его имени, миллионы людей положили. У немцев на пряжках ремней написано – «С нами Бог». Это что за бог такой, что позволяет захватывать чужие страны и уничтожать население.

- Насколько я знаю… у нас и у них Бог один, - осторожно заметил Левашов.

- Только интерпретации разные, - сказал образованный Карабаш. – Монастыри, кстати, никогда не пустовали. Даже конкурс проводили на высокое звание монаха. Тоже послушничество, говоря по нашему - испытательный срок. Люди по разным причинам шли в монастыри. Одним надоедала мирская жизнь с её хлопотами. Другие крупные нагрешили, хотели искупить грехи, поскольку верили в рай и ад, им как-то не хотелось целую вечность после смерти жарится в аду. У третьих мозги исковерканы были, и вправду думали, что неустанными молитвами спасут человеческий род, погрязший в грехе. Но это полная чушь - взять на себя миссию бога.

- Ладно, отставить эти религиозные страсти. Давайте спать, - проворчал Глеб. - Выходим не позднее десяти утра. Надеюсь метель уляжется.

- Спим уже, товарищ лейтенант, - выдохнул Левашов, зарываясь в заплесневелой фуфайке. Хорошо здесь, уютно. В этой комнате видать аббат их жил.

- Чукча ты, - проворчал Карабаш. - Аббат это у католиков. А наши православные.

- Ну и как же его величать?

- Да хрен его знает, товарищ боец. И эйроманах, и игумен… И им свечку при посвящении в сан не держал.

В монастыре было тепло, уютно. Потрескивали деревяшки в камине. Но глубоко в душе Глеба засело беспокойство, мешало уснуть. Настя не льнула к нему, лежала рядом смотрела затуманенным взором. Потом вяло улыбнулась и уснула. Лейтенант озадачено её разглядывал, пытался разобраться с мыслями. Не мог, понять почему становится нечётким образ Лиды Разиной. Почему он уже не может обстоятельно представить её лицо, а видит только мутный контур. Откуда взялась в его жизни это бравая разведчица, которую судьба забросила в диверсионные подразделения, проще говоря сборище неопытных юнцов, ищущих смерть. Что будет дальше? Придут в полк, снова расставания, ежедневный риск. Кто-то из них непременно погибнет. Так стоит ли затевать безрассудное мероприятие, чреватое острой, душевной болью? Появилось желание подобраться к девушке поближе, обнять её. Он разозлился на себя, отвернулся к камину, обнял вместо девушки нагревшийся автомат и быстро уснул.