Топор войны - Вячеслав Жуков

Но Ракита свернул вправо. В полукилометре отсюда – городское кладбище. Дорога проходит аккурат рядом с ним, едва не задевая ограждение.

Ракита был уверен, что Конопатый до больницы не дотянет. С таким-то ранением. Он что, слон? Слон и тот не выживет, если по нему пальнуть с двух метров таким зарядом дроби.

Леха Ракитин с обидой подумал о Коляне. Если ментам с таким грузом попадется он, Колян – вроде как и ни при чем. Смотается, и ничего на него не повесят. А на Раките – деньги, смерть инкассаторов и труп Конопатого. Чуть не завыл с досады. А посади за руль «Запорожца» Коляна, вдруг смотается с деньгами. Рисковали вместе, а попользуется он один. Помешался на своей Ольге. Заберет ее, и ищи ветра в поле. И получается так, что теперь он рискует больше, чем Колян. Это Конопатому уже все равно. Лежит друган, не шевелится, рот полуоткрыт, голова свесилась с сиденья и бьется на ухабах о крыло.

– Эй, Димон! Ты жив?

В ответ – ни звука. Хоть бы вздохнул дружок. Эх, Конопатый, сам виноват. Оставил обрез, а инкассатор оказался молодцом. И не струсил. Но раз он мертвый, значит, теперь его доля переходит к Коляну и ему, Раките.

Ракитин даже заерзал по сиденью. Здорово, столько деньжищ привалило. Теперь только бы благополучно добраться до гаража.

Он глянул в окно. Черт возьми! Даже не заметил, как очутился возле кладбища. Машина ползла так, что пешком быстрей, а Леха мучительно думал о тех деньгах, в багажнике. Это ж целое состояние. Вот если б эти все деньги принадлежали только ему одному. Хоть на время старался забыть о Коляне. А о Конопатом не мог. Вот он, рядом, на заднем сиденье.

Он обернулся.

– Димон, – позвал опять. И ни звука в ответ.

А мимо мелькали за оградой мрачные кресты и надгробные памятники. И Леха остановился.

«Зачем мертвого везти в город? Может, похоронить его здесь», – пришла к нему вдруг неожиданная мысль, которую он теперь не мог выкинуть из головы, убеждая себя в смерти Конопатого.

Кладбищенскому сторожу не спалось. Домик, построенный специально для сторожей, был слишком маленький. Зимой дискомфорта не было: чуть подтопил печь – и тепло на всю ночь. А летом в такой хижине – духота.

Работало их тут трое. Сегодня его смена. Хотя, если разобраться, чего тут ночью охранять? Какой нормальный человек попрется ночью на кладбище? Разве только идиот. А и у того желание слоняться тут быстро пропадет. Жутковатое место.

Из города сторож приезжал на дежурство на личном мотоцикле «Урал». Иногда ночью он уезжал домой и возвращался сюда только под утро, чтобы потом сдать смену. Но сегодня не поехал. Чтобы не скучать в одиночестве, гладил пушистого котенка, приблудившегося к ним этой весной.

Трескотню «Запорожца» он услышал издалека, сразу заподозрив что-то неладное.

– Иди-ка, погуляй, малыш. – Он ссадил котенка с колен и, взяв обрезок металлической трубы, служивший сторожам оружием, тихонько подошел к решетчатой ограде. Увидел сидящего за рулем «Запорожца» молодого парня. Тот как будто нервничал. Мотор заглушил, но из машины не вылезал, долго крутил головой во все стороны. Потом вышел из машины. Еще несколько минут стоял, отбиваясь от назойливых комаров.

Даже ветра не было в ту ночь. Темный лес стоял неподвижно, точно погрузившись в глубокий сон, чем успокаивал Леху Ракитина. Полный уверенности, что в эту ночь его никто не видит, он вошел на территорию кладбища через здоровенный пролом в ограде – результат работы вечно пьяных строителей, ремонтировавших кладбищенскую часовню. Однажды пьяный шофер на самосвале заснул и протаранил ограду. У руководства ритуальной службы так и не нашлось денег закончить ремонт. Часовня осталась недоремонтированной, а пролом незаделанным.

Свежевырытую могилу он нашел почти в самом конце кладбища. Сразу прикинул, что она сгодится, чтобы похоронить в ней друга Конопатого. Посветив зажигалкой, определил на глаз глубину могилы – все-таки двое будут в ней лежать.

«Здесь ему нормалек будет. Даже хорошо, что он умер. Присыплю чуток землей, и все. А завтра могильщики опустят на него гроб и зароют окончательно. И прощай на веки вечные, Димон Конопатый». Не теряя времени, он повернул на ту тропу, по которой только что пришел сюда, и быстро зашагал к машине.

Леха проклинал всеми словами на свете украинских недотеп, сотворивших такую малоудобную машину.

Откинув правое переднее сиденье к панели, он с трудом вытащил тело Конопатого вместе с куском брезента, предусмотрительно подстеленного, чтобы не испачкать сиденье кровью. Обернув им тело, кое-как взвалил на плечо и, цепляясь за пики могильных оград, понес его в конец кладбища. Он не заметил, как, прячась за оградами, за ним шел сторож с обрезком трубы в руках. И подумать не мог, что именно этот человек сыграет роковую роль в его судьбе.

На краю могилы Леха развернул брезент, спрыгнул и аккуратно за ноги стал тянуть тело Конопатого на дно могилы. Сейчас он положит его, а потом присыплет песком. Жаль, лопата осталась у Коляна. Придется загребать землю руками. Но Леха согласен и так, лишь бы побыстрей все это закончилось.

Он уложил тело Конопатого и, распрямив спину, шепотом произнес:

– Ладно, Димон, прощай. Извини… – Сразу замолчал – показалось: услышал он протяжный вздох.

На всякий случай Леха поглядел по сторонам. Никого вокруг. Леха посветил зажигалкой.

Лежит Конопатый все также смиренно и неподвижно, а глаза открыты и на Леху смотрят.

Чуть не задохнулся Ракита от волнения.

– Ты?.. Ты живой? – Наклонился, не поверив, как такое возможно.

И впрямь живой Конопатый. Лежит, смотрит, а губы что-то шепчут. Тогда Леха наклонился еще ниже.

– Ты чего, Димон?

– Леха, прошу тебя: не бросай меня тут, – шепчет чуть слышно друган. Просит о помощи. А Ракита растерялся. Вот незадача. Ведь уверен был, что друган отдал богу душу. А что теперь делать, когда он уже в могиле лежит. Да и все равно Конопатый – не жилец.

Ракита отвернулся.

– Леха, прошу тебя…

Цепляясь за земляной край могилы, Леха подтянулся и вылез. Сделал вид, будто не слышит он Конопатого, и отвечать ничего не хотел. Боялся.

«Он умрет. Вот сейчас и умрет, надо только засыпать его землей. И никаких проблем», – думал он, судорожно хватая пригоршнями землю и бросая ее на Конопатого. Он старательно вбивал себе в голову мысль, что Конопатый должен умереть. А Коляну он потом скажет, что Конопатый умер дорогой и зарыл он его уже мертвого. И Колян будет вынужден ему поверить. И деньги они поделят на двоих.

Он бросал землю в могилу и прислушивался к стонам, пока там не стало тихо. Потом поглядел, посветив зажигалкой.

Конопатый был погребен под слоем земли. Но Леха не ушел вот так сразу, подождал для верности: не отроется ли друган. Но, кажется, успокоился он навеки. И хорошо, пусть лежит. Зачем ему мучиться?